Политики, предатели, пророки

Он даже не понимает слов, которые произносит. Даже не знает, что слово «тоталитаризм» еще американская социологическая энциклопедия в 1968 году признала не имеющим научного содержания. Не знает, что слово «авторитаризм» обозначает правление, где господствует меньшинство — то есть его правление, когда он своими решениями в интересах меньшинства — разрушил страну и общество, в которых хотело жить большинство.

Да, история дала ему шанс. Только как бездарно он этот шанс использовал! Да, в 1985 году все общество было за то, чтобы изменить положение дел — только оно хотело развития, хотело идти вперед и вверх, а он обрушил его назад и вниз.

И, судя по последним абзацам книги, возникни такая возможность вновь — он бы вновь погубил свою страну и свой народ. Просто, наверное, это не его страна и не его народ.

Он же у нас — «почетный немец». Он же — творец «величайшей в истории геополитической катастрофы».

Глава 2 Пророки, прорабы, игроки

Агрессивный гуманист

Андрей Сахаров провозглашён его сторонниками некой культовой фигурой. Создателем советской водородной бомбы. Мерилом нравственности. Борцом за свободу. И многим иным. Символом чего-то светлого и доброго. Даже самоотверженного. Но кто он был на самом деле?

Его имя носит проспект в Москве, на котором он никогда не жил. И расположенный поблизости музей, в котором на свои мероприятия собираются обычно люди, получающие гранты от геополитических конкурентов России.

В конце 80-х, когда Горбачёв вернул его из Горького в Москву, были люди, ждавшие от Сахарова то ли политических, то ли нравственных откровений.

Правда, после того, как он вышел на трибуну Съезда народных депутатов СССР, многие были явно разочарованы: плохая дикция, невнятность речи, бессодержательность мыслей.

И ещё была явная неэтичность высказываний: многие тогда под влиянием «перестроечной пропаганды» негативно были настроены против участия советских войск в войне в Афганистане и травмированы слухами о приходивших оттуда закрытых гробах, но и их покоробили слова этого человека, назвавшего сражавшихся там советских солдат «оккупантами».

Был ли он создателем водородной бомбы на самом деле — судить физикам. Официально в группу, над ней работавшей, он входил. Правда, его коллеги по специальности как-то уклончиво отзываются о его вкладе, расплывчато утверждая, что «физиком он, конечно, был грамотным». И иногда проговаривались, что его часть вклада в разработку бомбы слишком сильно перекликалась с содержанием письма некоего безвестного провинциального коллеги.

Иные говорят и о том, что Игорь Курчатов подписал на него представление для избрания в Академию наук, чтобы решить его квартирный вопрос.

Некоторые в ответ на вопрос о его роли в создании бомбы предлагают задуматься: почему человек, провозглашённый её создателем, потом так и не создал в науке ничего равновеликого этому изобретению. Даже не в военном деле, а в мирной ядерной физике.

Но это — вопросы корпоративного признания. И тут разбираться физикам. Сам он больше увлёкся политикой. И апелляциями к нравственности.

Например, когда ему однажды сказали, что в борьбе за счастье людей и будущее человечества не обходится без жертв, он возмутился и заявил: «Я убеждён, что такая арифметика неправомерна принципиально. Мы, каждый из нас, в каждом деле, и в «малом», и в «большом», должны исходить из конкретных нравственных критериев, а не абстрактной арифметики истории. Нравственные же критерии категорически диктуют нам — не убий».

А в сочинённом им проекте Конституции патетически записал: «Все люди имеют право на жизнь, свободу и счастье». Стали ли люди страны, в чьём разрушении он принял участие, свободнее и счастливее, — об этом уж может судить каждый самостоятельно.

В 1953 году его сделали академиком — в 32 года.

К концу 50-х он предложит прекратить новые разработки в области вооружений и просто разместить вдоль побережья США сверхмощные взрывные устройства по 100 мегатонн каждое. И при необходимости взорвать весь американский континент.

Что при этом будет с живущими там людьми и со всеми остальными континентами, его особенно не волновало: идея была смелой и красивой.

Позже Рой Медведев напишет: «Он жил слишком долго в каком-то предельно изолированном мире, где мало знали о событиях в стране, о жизни людей из других слоёв общества, да и об истории страны, в которой и для которой они работали».

Даже экстравагантного Хрущёва идея Сахарова всех взорвать не вдохновила. И отношения между ними стали ухудшаться.

И когда встал вопрос о новых испытаниях, они разошлись. Хрущёв считал, что нужно изучать возможности и последствия применения ядерного оружия. Сахаров полагал, что это излишне: и так имеющимся можно всё взорвать, не особенно задумываясь о последствиях. И когда первый предложил ему не выдвигать свои экзотические идеи, а заняться наукой, пусть и не военной — академик решил бороться за «права человека».