Политики, предатели, пророки

Второе. Путин прямо сказал, почему Кудрин не подходит на роль главы правительства: потому что он очень хороший министр по экономическим вопросам, но не по социальным. И когда ему однажды дали воплотить свои замыслы — в истории с монетизацией льгот 2005 года, — он подвел страну к черте социального взрыва.

И в этом отношении Путин публично заявил, что с Кудриным находится в приятельских отношениях, мнением его интересуется, как экономиста и финансиста ценит — но давать ему власть считает опасным для страны.

И третье. Он практически прямым тестом определил то место, которое считает адекватным для Кудрина — наука и консультации министерства. Советы — но не власть[11]: «Мы в контакте и с Алексеем Леонидовичем, с его коллегами, командами. Он занимается сегодня преподавательской работой, насколько я понимаю, достаточно эффективно. Надеюсь, что такое экспертное сопровождение того, что делает ваше ведомство, то, которому Вы отдали много лет своей жизни (я знаю, Вы так живо переживаете за это, в контакте находитесь с коллегами), сохранится».

В политической жизни России, в общем-то, может быть все. Но если говорить о том, какие выводы можно делать из содержания прямой линии, на которую собственно и ссылаются те, кто видит в ней намек на будущее премьерство Кудрина, пока заявлено только то, что заявлено: роль консультанта и эксперта — но не больше.

Но, так или иначе, ему нужно определяться. В принципе, определяться он умеет, как и держать паузу.

Путин издает Указы, которые страна принимает и поддерживает — но отвечает за их исполнение правительство, а страна не понимает, чем оно вообще занимается, кроме борьбы с курением и высшим образованием.

То есть, правительство не исполняет главное, для чего оно нужно. Но тогда непонятно, зачем оно вообще нужно?

До какого-то момента это может сохраняться в формате «Правительство не справляется». Что оно «не справляется» — понятно всем. И многим понятно, что оно не может справиться хотя бы в силу специфичности менталитета входящих в него людей. Они в принципе не способны думать о том, как строить заводы и электростанции и как налаживать производство в стране — они способны думать о том, как создавать те или иные нормы и правила. Но это в любом случае не деятельность исполнительной власти.

До какого-то момента, то есть в данном случае — до апрельского отчета Медведева в Государственной думе. И до прямой линии Путина. Потому что после того, как отставки требует большая часть политических сил, включая, кстати, негласно и большую часть руководства «Единой России», Путин оказывается последним и единственным властным защитником правительства.

Понятно, что это соответствует его стилю в целом: избегать кадровой чехарды и добиваться эффективной работы от тех, кто есть.

Но теперь уже он берет на себя ответственность за все нелепости, совершаемые правительством. Нелепости правительства становятся его нелепостями, и он из автора Указов, которые общество поддерживает, но не исполняет правительство, становится автором тех нелепостей, которые делает само правительство. Потому что он его назначил, его берет под защиту и его не отправляет в отставку.

И чем дальше, тем больше вина за действия неспособного к действиям правительства будет обществом восприниматься уже как его вина.

Перед нами противоречие, носящее антагонистический характер. Путин опирается на поддержку и доверие большинства трудовых слоев общества. И о своей связи с ними он говорил на прямой линии. Но назначенное им правительство в значительной степени является коалиционным представителем крупнейших финансовых кланов.

Совместить интересы одних и других — в принципе невозможно. Они частично совместимы лишь постольку, поскольку есть некие внешние или дополнительные источники покрытия расхождения их интересов. Сегодня этих источников недостаточно. Но Путин пытается примирить непримиримое.

Он с одной стороны говорит: «Молодец, Павел Захарченко», — а Павел Захарченко написал (слова ведущего): ««Владимир Владимирович, не считаете ли Вы, — спрашивает Павел Захарченко из Белгорода, — что кабинет министров в данном составе не способен выполнять свои обязанности в полном объёме? А следовательно, не пора ли заменить некоторых из этих министров?» Ну и, естественно, достаётся тут и министру образования Ливанову». А с другой — говорит: «Правительство не работает ещё и года, года не прошло. … Люди года не проработали. Конечно, претензий наверняка и за это время накопилось немало, но нужно дать людям реализовать себя или понять, что кто-то не в состоянии этого делать, но за год это невозможно».

Хотя всем, в общем-то, все уже ясно — кто что может и кто что не может.

И Путин сам говорит: «Претензий может быть много, но нужна ли такая кадровая чехарда, не знаю». Но вот на это он в глазах тех, кто возлагает на него надежды, права не имеет. И если он будет говорить «не знаю», то может скоро начать выглядеть в глазах общества человеком, который не знает что делать.