Политики, предатели, пророки

Так, когда-то, еще в первый год правления Путина, Грызлов публично пообещал было, вслед за коммунистами, проголосовать всей фракцией за вотум недоверия Касьянову, а через пару дней пришлось отговариваться, говорить, что имел ввиду совсем другое — не сместить Касьянова, а добиться роспуска Думы, чтобы на внеочередных выборах улучшить свой электоральный результат: а потом и вовсе, после собрания фракции, отказываться и отнекиваться от произнесенного и твердить, что это было сказано не всерьез.

Кстати, Грызлов, иногда, не слишком задумавшись, оглашая нечто, что, по его мнению, должно стать сенсацией, попадает в положение, когда потом следует делать вид, что он такого вовсе не говорил. Например, 16 августа 2007 года он клятвенно утверждал, что на выборах в первую тройку партийного списка войдут только члены партии, хотя совсем не обязательно, что ими окажутся ее руководители. Его обещание вдвойне разошлось с его действиями: во-первых, список возглавил «не член партии»

Путин, во-вторых, он, как раз, по словам того же Грызлова, как раз и является ее реальным руководителем.

Правда, Борис Вячеславович мог бы утверждать, что его обещание сбылось: нельзя сказать, что в первую тройку вошли не члены партии, потому что первой тройки просто нет, есть один Путин.

Список «нелепостей от Грызлова» можно продолжать почти безгранично: заявление о том, что направив в качестве космического туриста в космос однопартийца Груздева, партия вносит свой вклад в освоение космоса (вклад основателя сети супермаркетов «Седьмой континент» действительно, очевидно сверхзначим), заявление о том, что празднование столетия собрания Первой Думы в Таврическом дворце должно было продемонстрировать, что Россия издревле является демократической страной (Грызлов, разумеется, не знает, что гордиться тем, что в России первый парламент собрался всего сто лет назад — это значит не знать историю, поскольку во всех цивилизованных странах мира парламенты были уже подчас не одну сотню лет, как не знает, что избрана первая, равно как вторая, третья и четвертые думы были по абсолютно недемократическим законам, да к тому же вскоре была разогнана царем).

Точно также Грызлов не один год лоббировал принятие закона «О Знамени Победы», вводящего понятие «символа Знамени Победы», своим описанием и видом уничтожающего исторический вид этой реликвии — а потом, после нарастания возмущения ветеранов, которое вынужден был принять во внимание и президент — в одночасье отказался от проекта собственной партии.

Словом, можно продолжать бесконечно: слова Грызлов никогда не стоили ничего. Точнее — не стоили ничего сами по себе, Грызлов всегда готов был забыть их в один момент, если оказывалось, что его слова расходятся с мнением начальства.

Здесь встает вопрос: отказ от собственных взглядов в пользу взглядов начальства — явление более чем частое, но ведь речь идет о неком персонифицированном политике — о председателе Государственной Думы, руководителе фракции, имеющей конституционное большинство, официальном лидере партии власти. Ведь это — фигура, нотабль. Его слова должны иметь вес. Он, казалось бы, должен быть самозначим и самодостаточен — и должен знать цену своему слову и своему обещанию.

Почему же Грызлов их не знает? Почему он к своим словам относится как к незначащему сотрясению воздуха? О которых можно забыть через минуту после их произнесения — а потому и не нужно вдумываться. Не только тому, кто их слышит, но и тому, кто их произносит.

Такое небрежное отношение к собственным заявлениям и такая послушность начальству — это что, форма общего конформизма? Послушности и управляемости?

В известной степени, хотя это не главное — да. По большому счету, Боря Грызлов с детства был послушным мальчиком, который всегда делал только то, что разрешено и положено. Сын военного летчика и учительницы, он с детства усвоил, что нужно быть послушным: слушать старших, хорошо учиться, аккуратно одеваться. Вообще говоря, все это само по себе просто прекрасно. И старших надо слушать, и учиться надо хорошо, одеваться аккуратно.

Но были и другие моменты. Как вспоминала его учительница математики: «Когда я первый раз увидела, что он занялся политикой, честно говоря, удивилась. Мне казалось, это дело для людей другого склада — с натиском, напором, темпераментом. У Бори этого и в детстве особо не наблюдалось».

Не секрет, что в школе Борис Грызлов сидел за одной партой с бывшим председателем ФСБ и нынешним Секретарем Совета национальной безопасности Николаем Патрушевым. В том же классе учился заместитель последнего Сергей Смирнов — в элитной питерской физико-математической школе № 211. Грызлов лучше всех троих учился, Патрушев был самый пробивной, а характер самый компанейский был у Смирнова. То есть в лидерах Грызлов никогда не ходил. Как вспоминала учительница химии: «Не скажу, что они были самые выдающиеся в классе, там были другие «светила», которые пошли в науку и преподавание, а не во власть».