Политолог

– Мы с Дышловым нужны друг другу. У нас симбиоз, от которого выигрывает каждый и вся партия в целом. Он не станет пилить сук, на котором сидит. – Грибков старался быть рассудительным, но глазки его дергались фиолетовыми лампадками ненависти. Он ненавидел Дышлова, который уступал ему в интеллекте, утрачивал популярность, используя аппаратную хитрость, чтобы удерживать партийную власть, манипулировал секретарями, умело ослабляя всякого, кто выбивался вперед. Эта ненависть, горючая, как бензин, воспламеняла натуру Грибкова. Питала мотор, сконструированный Стрижайло. Двигала план подавления коммунистов.

– Вы – символ русского патриотизма. За вас проголосуют патриоты, близкие к церкви, монархисты, русские бизнесмены – все те, кто никогда не проголосует за коммунистов. Находясь в КПРФ рядом с Дышловым, вы несомненно облагораживаете генсека, делаете его более привлекательным, скрадываете своей академической респектабельностью сермяжные повадки Дышлова. Но тем самым вы оставляете без лидера огромные слои русских патриотов, которые просто не пойдут на выборы, зароют свои голоса в песок. По-христиански ли это? Вправе ли мы зарывать свой талант в землю?

– Если Дышлов заметит малейшую самостоятельность, грозящую его лидерству в партии, он немедленно приведет в действие маховик аппаратного подавления. Я буду уничтожен. Вся моя сложная стратегия взаимодействия с КПРФ пойдет прахом. – Было видно, что Грибков боится, но эта боязнь не скрывает жгучую страсть, не останавливает больное нетерпение, которым отличались все властолюбцы. Как и прочие, кого коснулось больное безумие, он мечтал о президентстве. Видел себя избранным Президентом России.

– Вам необходимо вырваться из дурной гравитации Дышлова. Вы уже давно не куколка, вы бабочка. Вам нужно распороть стесняющий вас кокон и вылететь на свободу, чтобы люди увидели великолепный орнамент ваших крыльев. У вас блестящее будущее. За вас проголосует народ. Вы с блеском пройдете в Думу и создадите там свою фракцию. Эта фракция станет основой будущей партии. Долгожданной партии патриотов России. Пусть красные патриоты движутся на выборы своей колонной, вы же возглавите колонну белых. Убежден, вас поддержит церковь. Ваши выступления с требованием передать церкви земельные наделы вызвали огромный резонанс в Патриархии и среди приходского духовенства. Нужна только смелость и воля.

– Вы же знаете, я не из трусливых. Воли мне не занимать. Иначе, после стольких неудач, я бы давно ушел из политики. – Маленькая головка Грибкова заострилась, набрякла на упругой шее, которая переходила в тщедушное тельце. Но и зыбкое тело, и напряженная шея, и целеустремленная упрямая головка складывались в неодолимый вектор, какой бывает у сперматозоида, выпущенного в яростный горячий полет к желанной цели. Стрижайло понравилось сравнение, но он испугался, что Грибков может прочитать его мысли.

– Я, политолог, исследую вашу ситуацию, исследую статистику, риски. Убежден, что ваш выход из компартии накануне выборов будет для вас беспроигрышный. Вас поддержит власть, желающая ослабить коммунистов. Вы получите мощную поддержку телевидения, значительный финансовый ресурс. Повторяю, это вопрос воли и энергии.

– Люди это не поймут как предательство?

– Люди это поймут как отважный политический шаг. За вами устремятся миллионы избирателей, особенно если правильно построить предвыборную кампанию. Когда вы примете решение, я вам готов помогать. Готов служить мостом между вами и Администрацией Президента. Готов провести тайные переговоры с Потрошковым. Более того, я вижу последовательность комбинаций, в результате которых вы становитесь Президентом России. Вряд ли есть человек более достойный, чем вы.

Стрижайло увидел, как зарумянились щеки Грибкова. Темные глазки утратили выражение страха, испустили два страстных, нетерпеливых луча, которые тут же погасли, прикрытые белыми веками.

Стрижайло не продлевал разговор. Тонкие яды, которые он впрыснул в Грибкова, медленно расплывались по кровеносной системе, вызывая у больного жар.

В люкс постучались. Красивая официантка в короткой юбке, переступая длинными ногами, вкатила тележку с обедом. Среди супниц и соусниц возвышалась бутылка коньяка.

– Отличное зрелище, – засмеялся Грибков, проведя рукой по выпуклым ягодицам женщины, просовывая ладонь между круглыми коленями.

Официантка жеманно хихикнула.

– Ну что ж, – обратился Грибков к Стрижайло. – Выпьем за все прекрасное. А то ведь завтра пост, вериги, источник святой воды, – потянулся к бутылке, продолжая оглаживать женские ноги.

Утро было чудесным, летним, сияющим. Они мчались на «мерседесе» из Ярославля по восхитительной дороге, на которой лежали голубые тени деревьев, а окрест расстилались хлебные нивы, синие холмы, туманные рощи с шатровыми колокольнями сельских церквей.