Политолог

Бомж, проснувшийся на скамье Нескучного сада от рокота винтов, разомкнул слипшиеся веки. Увидел в черном небе медлительно плывущие красные звезды, оставлявшие гаснущий розовый свет. В том месте, где проплывала звезда, небо бледнело, мелело, словно из него утекала невесомая субстанция, оставляя бесцветную муть. Бомж подумал, что ему снится пьяный сон, перевернулся на другой бок и заснул, завернувшись в лохмотья.

Вертолеты ушли за Москву-реку, в сторону юго-запада. Звезды превратились в рубиновые капли, в крохотные красные искры. Исчезли среди ночных миганий, туманных реклам, бессчетных московских огней.

Через некоторое время вертолеты вернулись, неся под фюзеляжами двуглавых морских коньков, изготовленных из сердоликов. Нависли над кремлевскими башнями в свете прожекторов. Умелые скалолазы завинтили на золоченых болтах тяжелые золоченые гайки.

Утром москвичи увидели над Красной площадью воздетых коньков. Развернув в разные стороны лошадиные головы, скрутив в спирали ребристые драконьи хвосты, коньки были прозрачны, светились жемчужным мертвенным светом. В них перетекали странные пузырьки, будто шло непрерывное выделение газов. Люди гадали, что означают эти таинственные существа, всплывшие из бездонных глубин русской истории.

Глава 24

Наступил долгожданный день выборов, совпавший с первым снегопадом. Народ огромной, заваленной снегом страны пробирался к избирательным урнам. Люди, ослепшие от пурги, утопали по колено в сугробах, шли на запах пирожков, которые раздавались бесплатно на избирательных участках. Добирались, опираясь на посохи, разматывали башлыки, сбрасывали наполненные снегом шубы, съедали пирожок и шли к столам, за которыми сидели миловидные пожилые женщины, выдававшие бюллетени. Одними глазами и легким движением губ давали понять избирателю, что тот получает индульгенцию о прощении грехов, в том случае, если проголосует за партию власти, «Единую Россию». Тут же указывали на автограф папы римского, заверившего индульгенцию перед тем, как впасть в кому. Этого малозаметного нарушения не могли углядеть многочисленные наблюдатели, присланные на участок политическими партиями и общественными организациями, Евросоюзом и ОБСЕ. Первые и вторые были подкуплены и не следили за ходом выборов. Вторых и третьих опоили водкой с тмином, и они на ломаном русском языке флиртовали с игривыми девками, румяными от мороза, засланными администрацией.

Избирательная кампания катилась вслед за солнцем из одного часового пояса в другой, накатываясь на страну, как весна. Ни один человек не был обделен вниманием председателя Центризбиркома Череповым, чьи голубые карбункулы в костяной голове сверкали в этот день особенно проникновенно и дивно. Избирательные урны вертолетами доставлялись в самые отдаленные стойбища, где в голосовании принимали участие не только малые народы Севера, но и тюлени, моржи, небольшие киты и те из белых медведей, кто поддерживал «Единую Россию». Урны проникали сквозь тюремные стены и железные засовы. Воры в законе и рецидивисты, насильники и людоеды, видя в кандидатах от «Единой России» остававшихся на свободе товарищей, голосовали за них, желая им депутатского иммунитета. Психлечебницы наполнялись воплями восторга, ибо вместо уколов и активной терапии шизофреникам и невротикам приносили урну, и они опускали в нее бюллетени, покрытые красочными рисунками, – галлюциногенные бреды, связанные с «партией власти». На подводные лодки и в ракетные шахты, в секретные бункеры и изолированные гарнизоны вносили красочную, обитую шелковыми оборочками урну. Обрызганная духами, с изящным депутатским значком, урна напоминала даму – вице-спикера от партии власти. Одичавшие от одиночества солдаты норовили засунуть в щель вместе с бюллетенем всю руку, отдавая голоса «Единой России».

Страна повальной демократии, выстрадав свободу, шла выбирать, шатаясь от голода, с обезумевшими глазами. И уже поступали известия из сельских районов, что несколько избирателей по пути к урнам были загрызены волками, а из городов-миллионников сообщалось, что целые кладбища проголосовали досрочно, а это увеличивало процент явки и повышало шансы на победу партии власти.

Стрижайло был лично зван Потрошковым в здание Центризбиркома, наблюдать за ходом голосования. Он был главный герой и гений избирательных технологий, кому партия власти была обязана своей неизбежной победой с результатами, обозначенными до начала голосования на электронном, алмазно сверкающем табло. Компьютерный зал был выполнен как молельня, в которой совершался религиозный обряд. Подобно часовням антропософов, повторяла черепной свод главы Центризбиркома, который специально для этого сделал томограмму мозга, передав дизайнером снимок своей головной полости.