Политолог

С потолка свешивалась вяленая туша кенийского козла, добытого на сафари Череповым. Стены и компьютеры были вымазаны высохшей козлиной кровью. Внутренности козла были съедены сотрудниками избиркома на жертвенном ритуальном поедании, а выделанная скорняками шкура пошла на переплет нового издания Конституции Российской Федерации.

Стены были выложены плоскими экранами, по числу регионов, с контурами территорий. Над каждым горели цифры запланированных заранее результатов голосования. На огромном экране была электронная карта страны, на которой, по мере голосования, цветными пятнами станут высвечиваться зоны партийных побед и поражений, где синий цвет соответствовал «Единой России», красный – КПРФ, зеленый – «Яблоку», оранжевый – СПС, фиолетовый – ЛДПР. Здесь и висели алмазно сверкающие результаты голосования, ради которых двигались в снегах и буранах миллионы людей, еще не ведая о Божественной предрешенности их суверенного выбора, об электронных цифрах, горевших, как бриллиантовые созвездия космоса.

Центральное место в часовне занимал суперкомпьютер электронной системы ГАС «Выборы» – российский хай-тек, соединяющий демократию и электронику, свободу и спецслужбы, суверенный выбор и голубые карбункулы Черепова. Этот белый, словно из родосского мрамора, компьютер лишь слегка был обрызган кровью кенийского козла. Возвышался на алтаре, словно языческое божество, в электронных недрах которого скрывался вездесущий и всеведущий дух. В компьютер из бесчисленных источников, через космическую связь, спутники, подземные волноводы, многоканальные кабели и радиоантенны поступали сигналы с избирательных участков страны. Результаты суммировались, перепроверялись, кодировались, защищались от случайных или умышленных вторжений, гарантировали абсолютную достоверность. Это был эталон точности, неподкупности, бесстрастной и объективной истинности.

Однако между компьютером и поступающим извне сигналом существовало промежуточное устройство. Достаточно сложный блок, через который проходили сигналы. Этот блок размещался на полированной длинной доске, где в строго продуманной последовательности присутствовал ряд элементов. Приходящий извне сигнал, содержащий сведения об итогах регионального голосования, пропускался через прозрачную ванну, наполненную серной кислотой, куда были опущены электроды из платины, не поддающиеся кислотному воздействию. Прошедший сквозь ванну сигнал поступал в почечный камень умершего бразильского колдуна, в пористый, кирпичного цвета нарост, образованный за долгие годы жизни в сельве реки Амазонки. От камня сигнал подавался на высушенную лапку пятнистой африканской лягушки, любимого зверя нигерийских колдуний, врачующих от бесплодия и выкидышей. Далее сигнал процеживался сквозь осколок метеорита со следами спор и уснувших вирусов, – свидетельств внеземной загадочной жизни. И наконец, передающие провода, выходя из метеорита, соединялись с полковником ФАПСИ Шабалкиным, абсолютно голым, лежащим на доске лицом вверх. Пухлый, с розовым, безволосым телом, мягкими щеками и широко раскрытыми голубыми глазами, Шабалкин выполнял ответственное задание ведомства, готовясь получить за него генерала. Электрические проводки, исходя из метеорита, погружались в его ягодицы и там мягко соединялись со слизистыми оболочками ануса. Другие проводки выходили из-под языка и погружались в компьютер. Таким образом, сигнал, прежде чем попасть в систему ГАС «Выборы», просачивался сквозь сложную систему предварительных фильтров.

Надо добавить, что голый полковник Шабалкин имел на своих чреслах особое приспособление в виде медного, ярко начищенного рычага, соединенного с причинным местом. Этот рычаг позволял регулировать поступавшую в Шабалкина информацию и чем-то напоминал стойку бара с пивным аппаратом, – бармен, давя на рычаг, мог регулировать струю пива, падающую в подставленную кружку.

Все эти детали вызывали у Стрижайло живейший интерес, ибо он впервые был допущен в столь секретное место.

– Господа, – представил его Потрошков собранию именитых гостей, среди которых присутствовали первые мужи государства, – Михаил Львович Стрижайло своим несравненным гением заслужил того, чтобы именоваться «его высочество, главный политолог двора его императорского величества».

Стрижайло был смущен столь лестной характеристикой. Хотел было изящно отшутиться, обращаясь к вельможам. Но в это мгновение часовня наполнилась мистическим дымом, замелькали стробоскопы, запульсировали цветные лампы, забегали световые зайчики, и в часовне показался верховный жрец, председатель Центризбиркома Черепов.