Политолог

В банкетный зал впорхнуло множество полуобнаженных красавиц, которых делегировала «Фабрика звезд». Свежие, пылкие, целомудренные, они первым делом кинулись к полковнику Шабалкину, приводя его в чувство. Нежно, с поцелуями, вынимали у него из-под языка уже ненужный электрод. Другие, пользуясь вазелином, извлекали из ягодиц обгорелые проводки. Третьи свинчивали медный рычаг, освобождая полковнику утомленную промежность, из которой торчал его многострадальный болт с полусорванной резьбой. Весталки покрывали изношенный болт прозрачными кремами и маслами, похлопывали шаловливыми ладошками. Подняли Шабалкина с доски.

Подошедший Потрошков вручил ему генеральские погоны, прилепил клеем «Момент» прямо к голым плечам. Смешливые красавицы губной помадой рисовали ему лампасы от округлых бедер вдоль полных, слегка кривоватых ног. Вознагражденный Шабалкин скашивал счастливые голубые глаза на плечо, стараясь разглядеть полевые генеральские погоны.

Стрижайло почувствовал, как кто-то нежно и крепко ухватил его за руки и понес вверх, к люстре, под лепной потолок, будто собирался живым вознести на небо. Это были две московские красавицы и светские львицы Дарья Лизун и балерина Колобкова. Обе мечтали танцевать со Стрижайло, обе шептали ему на ушко милые непристойности, обе напоминали о минутах сладчайших свиданий. Некоторое время они танцевали втроем под потолком, как залетевшие из летнего сада белокрылые бабочки. Обе красавицы пахли нектаром, цветами, теми ароматами, какими благоухают клумбы в чертогах святого Петра.

Их заставил приземлиться звук охотничьего рожка. Негромкий, призывный, он побудил все собрание расступиться, прижаться к стенам. Двери распахнулись, и вошел Президент Ва-Ва.

Тонкий, изящный, он казался утомленным и слегка растерянным. На бледном миловидном лице теплился слабый румянец. На тонких губах играла рассеянная улыбка. Нежно-голубые глаза блуждали по сторонам до тех пор, пока не усмотрели балерину Колобкову и Дарью Лизун. Его взгляд успокоился – обе были верны ему. Бедра обеих украшали пояса целомудрия с золотыми замочками, а золотые ключики хранились в шкатулке Президента. С тех пор как Стрижайло видел его на зеленом газоне Гайд-парка, где тот сражался с олигархом Верхарном, Президент не слишком изменился. Пожалуй, слегка возмужал, на щеках пробивался первый пушок. Он находился в том прелестном возрасте, когда отрок откладывает русские народные сказки и переходит к чтению Жюля Верна.

Потрошков взял Стрижайло за руку и подвел к Президенту Ва-Ва.

– Я хотел представить вам человека, таланту которого мы обязаны этой ослепительной победой. Полагаю, на предстоящем этапе борьбы, когда нам необходим абсолютный успех на президентских выборах, Михаил Львович Стрижайло не откажет нам в содействии.

Стрижайло в знак согласия и благоговения склонил голову. Президент был смущен, не находил, что сказать. Видимо, ему показалось странным, что от Стрижайло знакомо пахнет фиалками и гиацинтами, как и от его любимых наперсниц. Помолчав, он произнес тихим голосом:

– Не кажется ли вам, что «Черный квадрат» Малевича напоминает бюджет Российской Федерации? – и пошел вдоль стен, у которых стояли придворные. Дамы присели в своих кринолинах, мужчины мели плюмажами пол, спикер Совета Федерации все высовывал красный язык, норовил лизнуть высокий каблук президентской туфли, шелковый бант на сиреневом узком камзоле.

А Стрижайло испытывал странную печаль, подобие сладкой меланхолии и мучительной нежности – к Президенту Ва-Ва, ко все еще голому генералу Шабалкину, к молоденьким дамам из «Фабрики звезд», которые тихонько прибрали для своих домашних коллекций почечный камень бразильского колдуна, лапку африканской лягушки, магнитный метеорит с вирусами неизвестных и неизлечимых заболеваний. Он знал, что кончается огромный период его жизни, страстный, греховный и творческий, и он стоит на пороге «иной жизни», которая манит его волшебными горизонтами. Выборы завершились, и он был совершенно свободен. Прощался с абсурдистским, но все еще привлекательным миром. Перед тем как его покинуть, решил посетить штабы политических партий и увидеть, как те переживают окончание выборов.