Политолог

В специальном кабинете, где исследовалась подлинность денежных купюр, прослушивались записи компроматов, фабриковались порносюжеты с участием ведущих политиков, Стрижайло поместил в спектрометр длинный хрусталик луча. Пока тот не растаял, исследовал нежные волокна света, расщепляя на цветовые составляющие световой пучок. Окрашенный эмоциями, пучок давал представление о чувствах, которые испытывал к Президенту Потрошков, когда тот своей изящной походкой шел подавать балерине Колобковой песцовую шубу.

В пучке доминировал огненно-красный импульс, свидетельствующий о яростной, лютой ненависти. Стрижайло казалось, что в окуляре спектрометра трепещет кровеносный сосудик, вырванный из страдающей плоти. Там же присутствовал сине-зеленый всплеск – признак затаенного вероломства и готовности предать. Изящная ниточка ядовитой сине-зеленой водоросли всплыла из пучины потрошковской души. Вращая регулятор прибора, Стрижайло обнаружил ярко-желтую составляющую – синоним страха, желания затаиться и спрятаться.

Фиолетово-черный отсвет указывал на изнурительную, дурную зависть, от которой в сосудах живая кровь превращалась в чернильный сок испуганной каракатицы. И наконец, голубая, с белым отливом струйка возвещала о торжестве, которое испытывал носитель коварного замысла, веря в неизбежный успех.

Стрижайло был поражен гаммой злых чувств, что вызывал Президент Ва-Ва у Потрошкова, который повсюду демонстрировал свою верноподданность, обожание, почти раболепие.

Световой луч таял, источался, опадал водяной росой. И надо было успеть снять с него модуляцию мыслей, – волна эмоций, подобно радиоволне, несла в себе моментальный мыслительный оттиск.

Стрижайло поместил сосульку в декодирующее устройство. Дешифрованные мысли превратились в последовательность обрывочных фраз: «Чтоб ты сдох, уничтожу тебя… Ты – шут, над которым смеются, но скоро будет тебе не до смеха… Думай, что я твой слуга до гроба, но в гроб ляжешь ты, а не я… У нашего Мокея было три лакея, а теперь Мокей – сам лакей…»

Стрижайло был потрясен. Догадка, мелькнувшая в Лондоне, о существовании тайного заговора, «проекта в проекте», трупа в Гайд-парке, как в фильме Антониони «Блоу-ап», – эта догадка подтверждалась. Потрошков замышлял истребление Президента Ва-Ва. Вовлекал в свой заговор Стрижайло, что сулило ужасные переживания – государственный переворот, танки на улицах, ночные аресты, камеру пыток, где шипящей паяльной лампой станут добывать у него имена заговорщиков, и он, сквозь кровавые слезы, оговорит друзей и знакомых.

Надо бежать, немедленно, не заходя домой, сломя голову, в глухие леса и берлоги. Забиться под коряги и пни, чтоб ни одна душа не разыскала его в глухомани. И пусть они истребляют друг друга, вгоняют иглы под ногти, выкалывают глаза, дырявят танками фасады дворцов и храмов.

Но сын, беззащитный, любимый, в стеклянном сосуде, перевитый проводками и трубками, – своим побегом Стрижайло обречет его на погибель. Жестокий Потрошков отключит питание. Крохотное тельце, не успев взрасти, превратится в комочек мертвой материи. Увы, он никуда не уедет. Станет слепо выполнять приказы Потрошкова, жестокого шефа ФСБ.

Сидел без сил перед хитроумным прибором, где блестела череда разноцветных капель, в которые превратился растаявший луч.

Надлежало выполнять указания Потрошкова, среди которых фигурировало истребление Маковского. И как это часто случается, мысль о человеке, постоянное обращение к его образу возымело отклик – телефонный звонок Маковского.

– Вы задерживаете публикацию доклада, – холодным, слегка раздраженным голосом говорил Маковский. – Полагаю, настало время предать его гласности. Коммунисты разгромлены, хотя я потерял на этом десятки миллионов долларов. Надвигаются президентские выборы, и мне нужно оповестить общество о том, что я собираюсь в них участвовать. После отъезда за границу Верхарна я являюсь несомненным лидером крупного бизнеса. У меня поддержка большинства губернаторов, которые нуждаются в поставках нефтепродуктов. Средний и мелкий бизнес, как поросята, кормятся у корыт крупных корпораций. Интеллигенция получает от меня гранты и премии и готова сочинять в мою честь поэмы и мюзиклы. Демократическая партия США смотрит на меня как на своего представителя в России. Моя нефтяная империя – показатель того, как нужно распоряжаться остатками советской экономики. Простонародье видит во мне прекрасного хозяина, и я обещаю людям распространить на всю Россию методы успешного управления. «Либеральная империя», которую я провозгласил, обеспечит мне поддержку традиционалистов. Я снова начну собирать отторгнутые земли на Кавказе, в Средней Азии и Прибалтике, насаживая их на нефтяную и газовую трубу. Я тороплю вас с публикацией доклада в Интернете, после чего начнется грандиозная пиар-кампания по моему выдвижению. И где там ваш мюзикл? Торопитесь! Надеюсь, я выражаюсь понятно?