Политолог

– Что ж, это выполнимо. Подготовьте список регионов, которые должны будут подвергнуться заражению, и болезни, которые вам предпочтительны. Распишите средства доставки – распыление с самолетов, отравление водоемов или разбрасывание зараженных насекомых и крыс.

– Крысы, конечно крысы! – воскликнул Бренчании. – Я слишком хорошо знаю повадки этих зверьков. Если сделаем дело, обещаю поставить на какой-нибудь московской площади памятник Золотой Крысе. Будет называться «Крысная площадь», место гуляний москвичей.

Приобняв Стрижайло, повел его к обеденному столу. За ними брел оскаленный пес, и казалось, что он проглотил все скифское золото.

Последовал еще один визит к амбициозному претенденту, которым на этот раз оказался аграрник Карантинов, соратник Дышлова по компартии. После трескучего провала на думских выборах Дышлов не рисковал выдвигать свою кандидатуру на выборах Президента, затаился и готов был выставить вместо себя «меньшого брата», тем более что Карантинов – партийная кличка Тарантино – умел держаться перед телекамерами, сыпал солеными крестьянскими шутками, пощипывал сексуальных телеведущих, особенно темнокожую дочь африканского вождя, которая только постанывала от мужицких щипков. И хотя Карантинов после думского провала слегка дистанцировался от политики и занялся переработкой сельхозпродукции, благо имел собственную фабрику под Москвой, – но охотно согласился на предложение Стрижайло, разумно заметив, что какие же могут быть президентские выборы без «кандидата левых сил».

Стрижайло отправился на подмосковную фабрику, где находился Карантинов, чтобы разузнать о цене, которую мог запросить аграрник за свое участие в выборном шоу.

Фабрика была построена по немецкой технологии, выжимала соки из овощей, мариновала плоды, делала соусы и приправы. Карантинов находился в помещении, откуда был виден конвейер с земными плодами, над которыми трудились работницы. То одна, то другая женщина подымала с конвейера особо полюбившийся ей плод и показывала Карантинову, желая доставить ему удовольствие. Однако Карантинов почти не реагировал на эти знаки женского внимания. Сидел в кресле, выложив на столик свои крестьянские руки, и опытный мастер трудился над его ногтями, делая маникюр. Орудовал пилочками, ножничками, миниатюрными лопаточками, – удалял заусеницы, придавал ногтям аристократическую форму, покрывал розоватым прозрачным лаком. Дело в том, что Каратинов, как только узнал о предстоящей роли, резко изменил свой образ простецкого деревенского парня, который и на гармошке сыграет, и бабенку хлопнет по ягодице, и со знанием дела поговорит о надоях и поголовьях. Он решил выступить перед соперниками в образе английского аристократа, породистого англосакса. Изучал хорошие манеры, учился повязывать галстук, посещал модный бутик «Европа», выбирая элегантные костюмы и сорочки. И в конце концов так заигрался, что стал называть себя «принцем Чарльзом» и к месту и не к месту упоминал о «королеве-матери».

Вот и теперь, отдавая свои персты во власть маэстро, едва увидев Стрижайло, он произнес:

– Королева-мать просила уделить вам некоторое время, не столь великое, чтобы нарушить этикет Виндзорского дворца, где у меня назначена встреча с герцогом Монако. Видите ли, мы участили встречи августейших особ Европы, решив образовать своего рода династический клуб.

В него входят не только представители правящих династий, такие как я, или князь Люксембургский, или королева Голландии, или князь Лихтенштейна, но и потомки Габсбургов, Гогенцоллернов, Бурбонов, Валуа, Каролингов и Капетингов. К нам охотно присоединились потомки царей Румынии и Болгарии, отпрыски литовских Гедиминовичей, потомки польского короля Владислава, король Испании, итальянские отпрыски Витторио-Эммануила, ну и, конечно, выморочная ветвь Романовых, погрязших в спорах о престолонаследии и вносящих в наш дружественный кружок дух соперничества и династических войн… – Карантинов умолк, позволяя Стрижайло проникнуться возвышенным аристократизмом услышанного. Любовался блеском полированных ногтей, над которыми трудился маэстро.

Женщина у конвейера подняла над головой и стала показывать Карантинову большую желтую тыкву, желая порадовать аграрника видом зрелого, упитанного плода. Но Карантинов надменно отвернулся, не желая замечать тыквы, которая возвращала его в деревенское прошлое.