Политология революции

Политической деятельностью должны заниматься политические организации. Они не могут и не должны пытаться заменить или подчинить себе широкое движение, но они не должны и растворяться в нем. Их задача состоит в том, чтобы стать не только инструментом политического действия, но и внести элемент политического сознания в массовые движения, участвуя в их работе. Только политические организации могут вырабатывать и реализовывать стратегию, однако воплотить в жизнь эти стратегии без участия массовых движений они не смогут.

Поворот к радикальной политике, наметившийся на рубеже 1990-х и 2000-х годов, требует одновременно социальной переориентации левых партий и своеобразной моральной революции в них. Большинство организаций «новой волны» образца 1990-х годов к этому двойному перевороту оказались неспособны. Но это значит лишь то, что рано или поздно те же исторические задачи будут поставлены другими политическими силами.

Поиски стратегии

Можно без преувеличения сказать, что рамках нового движения миллионы людей получили возможность думать и спорить, публично высказывая свое мнение, отличающееся не только от господствующих идеологических позиций, но и от взглядов, доминирующих среди официальных левых лидеров. В этом плане «антиглобализм» радикально отличался от прежних левых движений с их жесткой идеологической дисциплиной, реализовал свободу слова в беспрецедентных масштабах, по крайней мере, со времен выступлений «новых левых» конца 1960-х годов.

«Специфика возврата к массовым политическим дискуссиям состоит в том, что они в основном формируются вне мира политических партий, — пишет один из идеологов движения Кристоф Агитон. — В последнее десятилетие развиваются две противоположные тенденции: социальные, движения в целом радикализировались, в то время как политические партии, в том числе и некоторые радикальные силы (бразильская Партия трудящихся, партии, образованные из латиноамериканских партизанских отрядов и т. д.) сдвинулись вправо или стали более умеренными».[488]

Как уже отмечалось выше, «антиглобалистское» движение в действительности стоило бы назвать антикапиталистическим. Именно так определяют его характер многие из наиболее популярных среди радикальной молодежи идеологов — Алекс Каллиникос, Кевин Данахер, с известными оговорками — Сьюзан Джордж.[489] Точно так же можно было бы говорить про глобальное демократическое движение, ибо по своим целям оно мало отличается от традиционных демократических движений, начиная с американской революции XVIII века. Тогда в Бостоне колонисты возмутились, что их законы и налоги устанавливает лондонский парламент, который они не выбирали. Суммируя требования нового протестного движения, можно сказать, что оно всего-навсего добивается, чтобы любые решения принимались только избранными народом органами и в соответствий с признаваемыми самим народом законами. Другое дело, что это требование, если его применять последовательно, означает фактический пересмотр всей глобальной экономической политики последних 20 лет, ибо она практически нигде и никогда не была одобрена населением в полном объеме. Больше того, требование демократизации экономики, если к нему относиться серьезно, несовместимо с капитализмом. Ведь власть капитала не подотчетна и неподконтрольна демократическим процедурам, собственники не обязаны ни перед кем отчитываться. Принцип собственности и принцип демократии противоположны.

Антивоенное и антикорпоративное движение после 2001 года неизбежно становится антиимпериалистическим. Речь не идет о защите принципа национального суверенитета как такового. Суверенитет имеет смысл и ценность лишь в том смысле и в той мере, в какой он основан на демократической воле граждан.

Люди не хотят быть просто «трудовыми ресурсами» или «человеческим материалом». Они не хотят, чтобы лидеры «цивилизованного» мира навязывали свою волю большинству человечества. Такое положение дел вызывает все большее возмущение именно на Западе, где понимают, что демократия неделима, а отрицание чужого суверенитета влечет за собой ущемление свободы в собственной стране. Опыт Ирака и практика «антитеррористической» коалиции 2000-х годов говорили сами за себя: США и Западная Европа пережили беспрецедентное наступление на гражданские права.

Необходимость повсеместной массовой мобилизации для борьбы с перешедшей в контрнаступление реакцией была очевидна. Всемирный социальный форум в Порту-Алегри не мог уже выполнять эту роль: требовалось вовлечь в процесс гораздо большее число людей в самых разных странах. Социальные форумы начинают распространяться по планете. В то время как Европа, а за ней другие части света решают проводить собственные континентальные форумы, сам ВСФ начинает странствовать с места на место.