Политология революции

Идея интеграции оказалась популярна как в верхах, так и в низах. Североамериканская концепция свободной торговли была отвергнута, но дискуссия вокруг нее спровоцировала интерес к объединительным процессам, поставила их на повестку дня. Никарагуа, Боливия, Эквадор получили руководство, с энтузиазмом поддерживающее идеи Чавеса, по крайней мере – в той части, когда речь идет о создании общих структур во имя экономического и социального развития. К тому же венесуэльская нефть была слишком важна для соседних стран. В условиях высоких энергетических цен она казалась тем экономическим фундаментом, на котором все может быть построено. В дополнение к единой энергетической системе (что, безусловно, выгодно) обсуждалось создание единой валюты, общего банка и совместных программ развития. Уже начала функционировать телекомпания Telesur, создается аналогичное континентальное радио.

Либеральные эксперты тут же заявили, что «создать единую валюту в Латинской Америке нереально: уровень экономического развития у 33 стран региона слишком разный».[480] Однако проблема интеграционного проекта не только в различном уровне Экономического развития.

Практические условия региона далеко не Так просты, как кажется на первый взгляд. Историческое сходство между странами Латинской Америки дополняется не менее разительными различиями, которые часто ускользают от внимания даже самих местных жителей, но обнаруживаются в полном масштабе каждый раз, когда объединение континента встает на повестке дня.

Креольская культура белой элиты, представителем которой был Боливар, на деле всегда охватывала лишь меньшинство населения. Именно поэтому формально республиканские правительства на континенте то и дело сменялись авторитарными режимами, а когда эти режимы уступали место конституционным правительствам, сформированным в полном соответствии с европейскими нормами, реальная власть все равно оставалась в руках у олигархий. Политика Чавеса и других левых лидеров состоит как раз в том, чтобы вырвать власть у традиционных элит и перераспределить ее в пользу более широких слоев общества. Но чем более широкие слои вовлечены в политику, тем слабее традиционная боливарианская культура. Дело не только в том, что индейцы Боливии не слишком похожи на мулатов Карибского побережья Венесуэлы. Дело в том, что традиции и методы общественной самоорганизации в разных культурах разные.

К началу XXI века боливарианская альтернатива была всерьез поддержана лишь относительно бедными и отсталыми странами региона, для которых Венесуэла реально являлась лидером не только благодаря своей нефти, Но и благодаря своим экономическим достижениям. Напротив, с момента прихода к власти в Боливии президента Моралеса осложнились отношения этой страны с соседней Бразилией. Ведь иностранный капитал, от господства которого Моралес и его товарищи стремятся освободить страну, не только и не столько североамериканский, сколько бразильский.

В XIX веке различия интересов Между различными частями континента сорвали Осуществление идей Боливара. В XXI веке возникает реальная угроза того, что сообщество, формирующееся вокруг Венесуэлы, окажется не прообразом единой Латинской Америки, а узким экономическим и политическим блоком, замкнутым на государство-гегемон и противостоящим не только США, но и Другим странам того же континента – Бразилии, Аргентине, Чили, составляющим основу альянса Mercosur. В итоге мы увидим не более тесную интеграцию, а, напротив, более жесткое разделение Латинской Америки на соперничающие группировки.

На континенте, буквально пропитанном национализмом, традиции вражды между соседями ничуть не менее заметны, чем традиции антиколониальной или антиимпериалистической солидарности. Если противостояние политических принципов сведется к противостоянию претендующих на региональное влияние государств, шансы на прогрессивное развитие в любом из них будут сведены к минимуму.

В конце концов, и сталинская теория «социализма в одной отдельно взятой стране» не исключала создания стран-сателлитов, которые затем были провозглашены «мировой социалистической системой». Население этих стран тяготилось кремлевской опекой настолько, что позднее оказалось готово ради освобождения от нее пожертвовать даже бесплатным образованием, дешевым жильем, хорошей медициной и другими реальными достижениями советского периода.