Политология революции

Разумеется, российское общество не могло не заметить, что наряду с экзотическими левыми радикалами, водящимися где-то на далеком Западе, совсем рядом существует и какая-то другая оппозиция, получившая в прессе устойчивый ярлык «левопатриотической». Однако Коммунистическую партию РФ, бессменно возглавляемую с 1993 года Геннадием Зюгановым, ни одна уважающая себя левая группа на Западе за единомышленников не считала, да и сами зюгановцы отвращения к европейским левым не скрывали. Почти каждая международная вылазка официальных представителей КПРФ в 1990-е заканчивалась скандалом, после чего партийная верхушка предпочла свернуть международные связи. Было ясно, что им ближе западные крайне правые – Ле Пен во Франции, Хайдер в Австрии. Настоящие державники и патриоты! В качестве духовных источников своих идей Зюганов простодушно называл консервативных православных философов Константина Леонтьева и Юрия Победоносцева (убежденных, разумеется, антикоммунистов). К числу любимых авторов относил он и модных западных мыслителей – Сэмуэла Хантингтона и Фрэнсиса Фукуяму, тоже, естественно, убежденных правых.

Свои воззрения лидер партии подробно изложил в 260-страничном труде «Святая Русь и Кощеево царство»[502], где показал, как православная вера и державные традиции помогут нашей Родине преодолеть засилье инородцев и победить вольнодумные идеи, занесенные с Запада.

Официальная «левопатриотическая» (на самом деле – национал-консервативная) оппозиция заменила политическую борьбу ритуальными мероприятиями, которые заполняли бессмысленные промежутки между выборами, исключительно ради которых и существовали российские партии. Ежегодные митинги 7 ноября и 1 мая хорошо иллюстрировали положение дел в оппозиции. На протяжении 1990-х годов они собирали в основном плохо одетых пожилых людей. По большей части это были оставшиеся без работы специалисты советских оборонных исследовательских институтов или вышедшие на пенсию преподаватели и бюрократы. На этих митингах совершенно не было видно молодежи, рабочих. Не было даже молодых или безработных среднего возраста. Когда на митингах стала появляться молодежь, организаторы и участники смотрели на нее с подозрением и раздражением. Портреты Николая II и хоругви с ликом Христа соседствовали с портретами Ленина и Сталина.

Большой популярностью среди партийной элиты пользовались антисемитские теории Третьего рейха. Когда в 2004 году группа депутатов от КПРФ вместе с представителями националистической партии «Родина» подписала коллективное письмо, требующее запретить еврейскую религию и культуру (авторы документа, надо признать, продемонстрировали хорошую теоретическую образованность, детально воспроизведя все аргументы, приводившиеся в литературе гитлеровской Германии), это вызвало протест среди лидеров коммунистической молодежной организации. Руководство партии великодушно простило молодых людей, согласившись, что в данном вопросе дискуссия допустима. Ведь КПРФ это «живая партия, и внутри нее есть разные точки зрения по непринципиальным вопросам».[503]

Ностальгические восторги партийных лидеров по поводу православных ценностей и сетования об утраченном величии царской России дополнялись гротескным сочетанием оппозиционной риторики и подобострастия по отношению к власти. Так, например, в 2005 году, составив документ с изложением альтернативной экономической программы, партийные лидеры «направили 500 писем руководителям исполнительных и представительных структур всех регионов и крупнейших городов и сельских районов с изложением основных положений социально-экономической стратегии, которую наша партия предлагает обществу».[504] Таким способом партия предполагала наращивать «протестное движение».

На протяжении 1990-х и первой половины 2000-х годов КПРФ неуклонно теряла влияние, утрачивая членскую базу, избирателей, депутатов. Комическое сочетание коммунизма и антикоммунизма, «державности» и ритуального повторения революционных лозунгов, оппозиционности и лакейского оппортунизма закономерно вело к упадку даже эту мощную организацию, пользовавшуюся впечатляющими ресурсами и снисходительным покровительством власти. «Патриотизм» официальной оппозиции оборачивался ее отказом от принципиальной борьбы с властью, не говоря уже о социально-политической системе. Как писал один из авторов марксистского журнала «Против течения», дело здесь, «не в патриотизме как таковом. Дело в том, что патриотизм на сегодня – самая удобная форма отказа коммунистов от революции».[505]