Полицейская фортуна

– А если я выиграю и попрошу всех купить мне речной трамвайчик?

Мужчина снова поморщился.

– Молодой человек, здесь собрались интеллигентные люди, – мужчина вдруг саркастически улыбнулся и заметил: – Но вы ставите телегу впереди лошади. Здесь литераторы от бога. Впрочем, если хотите попробовать…

В тот момент, когда Сидельников уже стал подозревать, что скоро рухнет на пол посреди этого круга безумцев, а очередной псих закончил декламировать Высоцкого, которого здесь по праву причисляли к классикам: «… значит, нужные книжки ты в детстве читал!», – Копаев неожиданно встал и довольно громко пробурчал:

– Вы – с отрыжками, я – с книжками,

С трюфелем, я – с грифелем,

Вы – с оливками, я – с рифмами,

С пикулем, я – с дактилем [3] .

И сел, осторожно подобрав под себя ноги.

В комнате воцарилась тишина, изредка перемежаемая тихим шелестом одежды. Копаев тактично прокашлялся и стал внимательно рассматривать носки своих ботинок.

– Боже мой, – прошептала минуты через три постукивания фурнитуры форточки о раму одна из дам под вуалью, – кто бы мог подумать, что Цветаева способна на такую подлость…

Все расслабились и сделали это не без облегчения. Поэтический вечер, перешедший в утренник, наконец-то закончился. А один из седоусых старцев – вот кто тут был, оказывается, за старшего, – придвинув себе под ноги отставленный до этого в сторону костыль, проскрипел:

– Ну что же, молодой человек… Следуя традициям нашего собрания, мы просим вас выразить желание, которое мы, в силу своих возможностей, обязуемся выполнить. – Он помедлил, ища поддержки у сидящих рядом. – Вы из Союза писателей?

– Скорее я из Союза читателей, – заметил Антон. – Расскажите мне все о Гаенко Игоре Викторовиче. Мне известно, что он часто здесь бывает. Хоть я даже с большим трудом нахожу для него основания для присутствия в этой квартире…

Гаенко знали все! Все!

Именно Игорь Викторович, в чьем владении находится эта квартира, любезно предоставил им помещение для литературных встреч. Он приходит сюда приблизительно раз в неделю, часто засиживается, участвуя в диспутах, декламирует. Кажется, он учитель литературы в одной из школ в Люберцах. Игорь Викторович был здесь за полчаса до появление Копаева. Извинился за то, что помешал, наскоро выпил бокал вина, сказал, что уезжает на конференцию молодых литераторов во Псков. Все время был на кухне (Копаев кивнул Сидельникову, и тот, прихватив Молибогу, убыл в озвученное помещение), с кем-то созванивался. Разговаривал при этом тихо, потому ничего из сказанного им понять было невозможно…

– Да что вы такое говорите, Зиновий Филиппович, – воскликнула дама и пальцами поправила вуаль. – Игорь Викторович разговаривал с женщиной. Он говорил, что любит и что встреча в десять часов на условленном месте. Несчастный Святой Никола… Если бы он знал, что через столько лет вокруг храма в его честь, сгорая от вожделения, будут бродить…

– Он договаривался о встрече с женщиной у церкви Николы? – не беря на себя труд выглядеть корректно, перебил Копаев.

– А где же еще? – изумилась дама.

– Скажите, а как выглядит Гаенко? – задумчиво спросил Антон. – На левой щеке коричневая родинка размером с копеечную монету, голубые глаза, ростом чуть пониже меня?

– Ничуть! – вмешался старейшина поэтического собрания. – Он строгих черт лица, нос с горбинкой, глаза карие. Волосы чуть вьющиеся, как у Есенина, но не русые, а темно-русые. А ростом не чуть пониже вас, а гораздо ниже.

Если откинуть упомянутые последними антропометрические данные, то описание Гаенко главой этого литературного клана полностью соответствовало фото управляющего, вынутой из личного дела в казино рукой Эммы Петровны.

– Это он?

– Да, это Игорь Викторович, – почти хором подтвердили все те, кто стоял к Антону ближе, а потому имели возможность видеть карточку.

– Как вы сейчас описали Гаенко?

Этот вопрос в контекст почти заканчивающейся беседы не вписывался. И задан он был не тем, от кого подобную реплику следователь ожидал бы услышать. Антон обернулся и с удивлением посмотрел на стоящего в дверях Сидельникова. По лицу оперативника ГУВД Екатеринбурга бродила тень растерянности.

Сообразив, Антон вошел в кухню:

– Нашли что-нибудь?

– Под подоконником тайник, но он пуст, – Сидельников встал и направился к двери вслед за Копаевым. – Сборище маразматиков…

– К чему был тот вопрос, капитан? – развернулся, едва все трое вышли на улицу, Копаев.

– Где вы взяли приметы человека, которого описывали?

– Этот человек открыл нам с Молибогой дверь, когда мы были на самом первом адресе, названном администратором Постниковой.

– Описывая старцам Гаенко, вы нарисовали опера Гринева.

– Гринева?..

Копаев посмотрел на Молибогу:

– Но ты-то должен был узнать опера из ГУВД Ебурга?!

– Не должен, – заступился за криминалиста Сидельников. – Криминалисты сидят в другом здании, и если у Молибоги не было дел с Гриневым, то он мог его не узнать.

– То есть если бы вместо Молибоги в квартиру я вошел с тобой…