Полицейская сага

Дома он всегда был любящим отцом и мужем, спокойным и нежным, но теперь он вел себя неестественно тихо, и дети ходили вокруг него на цыпочках. Дети, но не Кэрри. День или два она мирилась с его уходом в себя, прибирая в доме, как обычно, готовя, подметая, сметая пыль, делая замечания детям; но, в конце концов, ей надоело. И когда дети легли спать, она сняла его ноги с табурета, стоявшего перед его креслом, сама уселась на этот табурет и внимательно посмотрела на него.

— Мне кажется, если ты хочешь привыкнуть к новой работе, то не должен допустить, чтобы она целиком тебя захватила.

— Знаю, но мне это не удается. Особенно в нынешних обстоятельствах. — Жене он рассказал немногим больше, чем было напечатано в газете.

— Хоть ты и новичок, но, по-моему, ты сделал все, что бы в этом случае сделал любой полицейский. Что бы еще сделал на твоем месте Скитер Уиллис?

— Я задавал ему этот вопрос, и он ответил, что ничего. — Уилл Генри также понимал, что теперь нечего ждать помощи от Скитера, раз они не сошлись по поводу Клана, но Кэрри он об этом не сказал.

— Неужели тебя это не утешает?

— Знаю, что так нельзя, но не утешает.

— Тогда тебе стоит помолиться. Я тоже помолюсь за тебя.

— Спасибо, родная. Знаю, что это поможет.

— Ты что-то в последнее время перестал обращать на меня внимание.

Он улыбнулся и усадил ее на колени.

— Дети спят?

— Мертвецким сном.

Уилл Генри сумел отвлечься от обыденных дел и переменить состояние души, когда отправился на суд в Гринвилл, административный центр графства Меривезер. От него требовалось дать свидетельские показания по делу об ограблении Банка Делано, поскольку братьев О'Брайен арестовал именно он. Ухабистая, плохо мощеная дорога длиной в двадцать миль, считающаяся, кстати, лучшей в графстве, отняла у него целый час.

По меркам штата Джорджия Гринвилл был прелестным городком. Основанный еще в сороковых годах прошлого века, он гордился красивым, с белым куполом, зданием суда, построенным из красного кирпича, стоящим на просторной площади, застроенной аккуратными магазинчиками, свободное пространство которой было занято газонами, засеянными травой. Далее, вдоль дороги, ведущей в Лагрейндж, стояли дома образца предвоенной архитектуры, окруженные ухоженными азалиями и высокими магнолиями. Это был один из редких в штате Джорджия городов, соответствующих мифу о благословенном Юге. Вливающиеся в площадь улицы были вдвое шире Главной улицы в Делано, и там вполне хватало места запряженным мулами фермерским фургонам и машинам местных торговцев. Когда Уилл Генри въехал в город, площадь уже кишмя кишела народом, поскольку открытие судебного заседания было чем-то вроде оперной премьеры и давало возможность увидеться с дальними знакомыми, поглазеть на витрины и заключить мелкие сделки в местном банке или на одном из хлопкоочистительных заводов, все еще цеплявшихся за жизнь, несмотря на нашествие плодового долгоносика.

Когда Уилл Генри ставил машину на стоянке, зарезервированной для судейских должностных лиц и служащих канцелярии шерифа, он подумал, что даже в облике толпы ощущается недостаток средств. Одежда была опрятной, но штопаной, женщины вожделенно взирали на витрины, но мало кто заходил внутрь магазинов; слишком много детей предлагали воздерживающейся от покупок толпе сандвичи, фрукты и консервы домашнего изготовления; мужчины же стояли группами, и на лицах у них был одинаково пустой, отсутствующий взгляд. Они разговаривали друг с другом, но не смеялись. Со времени «Войны между штатами», как ее называли в Джорджии, эти люди имели очень мало, да и перед войной они, скорее всего, имели немного. Только землю. Во время бума, порожденного мировой войной, появилась надежда на будущее; они стали работать упорнее и брать займы на семена и технику. Залежные земли были возвращены в оборот и стали давать по нескольку урожаев хлопка в год. Других культур не сеяли. Война окончилась, и вместе с нею бум, а из западного Техаса двинулась одна из библейских казней египетских со скоростью шестьдесят миль в год.

Это движение на восток не прошло незамеченным. Приезжали делегации, которые смотрели, возвращались и заявляли: да, плодовой долгоносик поедает хлопок, да, что-то надо делать. Но никто не знал, что. Некоторые пытались вводить многоотраслевое хозяйство, приобретая молочный скот или кур. Но для подобной продукции не существовало рынка, не было в наличии экономической системы, которая бы связала фермера и потребителя. И даже когда долгоносик пересек реку Чаттагучи и пришел из Алабамы, фермеры все еще сеяли хлопок и надеялись. Только фермер может понять, что такое готовить землю к посеву, пахать, сажать, убирать и в результате иметь на руках белую пыль вместо хлопка и уведомление из банка о наступлении срока платежей.