Полицейские и провокаторы

Потерпев неудачу в пропаганде социалистических идей среди крестьян и разочаровавшись в ожидании всенародного бунта, революционеры начали применять террор против своих политических противников — императора и его ближайших помощников. Произвол вступил в единоборство с произволом, ибо террор есть самосуд, деяние противозаконное в своей основе. Пытаясь объяснить происходившее, Н. А. Морозов писал, что народники видели в политическом терроре «осуществление революции в настоящем» [668]. Сомнительное объяснение: крестьяне не понимали народников, тогда ими овладело нетерпение... А может быть, революция и есть проявление нетерпения одних к другим? Проявление нетерпимости? Можно ли убивать людей за различие в политических взглядах? Нет ли иных путей устранения противоречий между людьми?

От выстрела Каракозова до взрыва бомбы Гри-невицкого в течение пятнадцати лет радикально настроенные молодые люди охотились за императором, освободившим крестьян и давшим России судебную реформу. После убийства Александра II всенародного, бунта не последовало и народовольцы не оказались у власти. Этого и не могло произойти. А если бы народовольцы получили власть, то что бы было с Россией? Власть, необходимая народу и его державе, должна покоиться на конституции и законах. Народовольцы требовали «не конституции, а народовластия». Они и сами не знали, что это такое. Не будем гадать. Нас интересует реализованный путь развития общества, совокупность свершившихся событий. Каждый акт насилия, предпринимавшийся народовольцами, вызывал обратное действие в виде контрреформ, ослабления того прогрессивного, что дало царствование Александра II. Реакция порождала репрессии, а они, в свою очередь, возбуждали сочувствие к обреченным на тюрьмы и ссылки. Мучеников жалели, героями восхищались, и ряды революционеров неизменно пополнялись. В партии шли идеалисты и тщеславцы, стойкие и колеблющиеся, фанатики и сомневающиеся, рядовые труженики революции и их будущие лидеры.

Одновременно с самым благородным, самым романтическим в русском революционном движении сосуществовали наиболее отвратительные его проявления — предательство и террор. Народовольцы, заблудшие в поисках собственного пути, присвоили себе право, не опираяясь ни на какие законы, распоряжаться чужими жизнями, на произвол отвечать произволом, насильственно вовлекать общество в кровавую борьбу за сомнительные идеи.

Короткая жизнь русского народничества — людей, в большинстве своем самоотверженных, искренне желавших принести себя в жертву ради торжества лучшей жизни трудового народа,— началась вслед за мрачной уголовщиной и бессовестной ложью, внесенными в революционное движение С. Г. Нечаевым и нечаевщиной, увековеченной Ф. М. Достоевским в романе «Бесы». Проживи Ф. М. Достоевский еще пять-шесть лет, возможно, появился бы роман о дегаевщине, начавшей беспощадный, мучительный процесс разрушения «Народной воли». Последующие атаки полицейских властей привели к окончательному угасанию русского народничества. Наследники народников, социалисты-революционеры, подхватили террор и применили его как главнейшее средство борьбы против царского самодержавия. По количеству жертв политических убийств они превзошли всех своих предшественников. Взрывом на Аптекарском острове в Петербурге на даче П. А. Столыпина 12 августа 1906 года было убито тридцать два человека и около тридцати ранено, в том числе и дети. Эсеры убивали министров, приставов, тюремных надзирателей, заодно убивали случайных прохожих, тех, кто оказывался рядом, убивали в таких количествах, что скорбный синодик по убиенным теперь уже составить невозможно.

Вожди всех революционных партий заявляли, что действуют от имени и во благо всего народа. Но рабочие, крестьяне, мещане, дворяне, духовенство, люди всех национальностей, населявших Российскую империю, этот неоднородный конгломерат, представляющий единый организм, и есть народ. И никого из этого организма искусственно выбрасывать нельзя. Социалисты-революционеры называли народом только крестьян, а социал-демократы — только рабочих (напомню, что в 1901 году рабочий класс составлял около одной сотой населения России). Вожди революционных партий действовали даже не во благо той части населения, которую они называли народом, они боролись за интересы членов своих партий и главным образом в интересах их верхушек. Интересы могут быть не только в материальных благах, но и в навязывании убеждений. Теперь нам это хорошо известно.