Полицейские и провокаторы

Министр внутренних дел В. К. Плеве воспользовался недопустимым поступком Рачковского и поручил директору Департамента полиции А. А. Лопухину собрать материалы о подвигах начальника зарубежной охранки. На основании представленных документов министр внутренних дел лично составил доклад Николаю И. По повелению императора Рачковского уволили из штата Департамента полиции, а Лопухин составил открытый лист так, чтобы возможно больше чиновников знало о назначении проштрафившемуся сыщику неполной пенсии. Плеве и Лопухин недолюбливали и побаивались Рачковского, этого выходца из дегаевщины, ученика Судейкина, друга и коллегу самых темных сил русской и европейской политической полиции [392].

Лишь после убийства Плеве, вел. кн. Сергея Александровича и увольнения Лопухина Рачковский в феврале 1905 года получил назначение в Министерство внутренних дел чиновником особых поручений с возложением на него «верховного руководства» столичной охранкой. Он взял на себя всю центральную агентуру по партии социалистов-революционеров, полагая сделать с эсерами то же, что Судейкин с народовольцами На место Дегаева Рачковский получил себе в помощники провокатора Н. Ю. Татарова. Но* мечтаниям сбыться не пришлось — партия была другая, и время было другое, и Татарова вскоре разоблачили и убили. В июле 1905 года Рачковского назначили вице-директором Департамента полиции по политической части. В~ его ведении оказался Особый отдел и весь политический сыск империи. Товарищ министра внутренних дел Д. Ф. Трепов не делал ни одного шага без Рачковского, своего любимого подручного. После переезда Трепова из Зимнего дворца они даже жили в одной квартире [393]Когда вслед за 17 октября 1905 года Трепова назначили дворцовым комендантом, он испросил разрешение на перевод Рачковского в его подчинение «для исправления ответственных поручений в области высшей политики». Резолюция Николая II о перемещении Рачковского гласила: «Согласен, но сожалею. Рачковскому назначить в награду 75 тыс. руб. из секретных сумм Департамента полиции и представить к ордену Станислава I степени» [394]. Монарх забыл бестактность своей ищейки.

На совести Рачковского крупные провокации в период декабрьского вооруженного восстания в Москве, руководство массовыми арестами и расстрелами при его подавлении. В период предательства Горемыкина в Совете Министров Рачковский, чувствуя родство душ, идей и методов, помогал А. И. Дубровину организовать Союз русского народа. Окончательно в отставку Петр Иванович попал с назначением П. А. Столыпина министром внутренних дел. Увольнение Рачковского в июне 1906 года произошло вовсе не потому, что нового министра не удовлетворяли его моральные и деловые качества [395]. При Столыпине провокация завоевала полицейские службы империи окончательно. Начальство беспокоил интриганский стаж и опыт Петра Ивановича, а также огласка его приверженности провокации. И ничто иное. Так закончилась карьера последнего ученика Судейкина, отца российской полицейской провокации. Но с увольнением Рачковского преемственность идей и методов сыска, разработанных Судейкиным, не пресеклась. Инспектор столичной охранки сумел навсегда привить политическому сыску вкус к провокации. Поклонникам Судейкина опыт дегаевщины, разрушившей народничество, казался соблазнительным. Они стремились вербовать и внедрять провокаторов в руководство революционных партий, и это у них иногда получалось, но удара разрушительной силы массовому движению им нанести не удалось.

4. ГАПОН И ЗУБАТ0В

Истоки

Появление зубатовщины связано с несколькими причинами. Остановлю внимание читателя лишь на двух из них: дегаевщина, заквашенная на провокаторских идеях Судейкина, и отсутствие действенного трудового законодательства в Российской империи.

Роль посредника при возникновении конфликтов между рабочими и хозяевами приходилось выполнять полиции, и она далеко не всегда принимала сторону фабрикантов. Полиции принадлежит первенство в попытке облегчения положения рабочих. Приведу извлечение из «Обзора деятельности III отделения собственной Вашего Величества канцелярии за 50 лет».

«Озабочиваясь положением сельского населения, III отделение в то же время обращало внимание и на нужды рабочего класса в столицах. В 1841 году была учреждена под председательством генерал-майора Корпуса жандармов графа Буксгевена особая комиссия для исследования быта рабочих людей и ремесленников С.-Петербурга.

Представленные ею сведения были сообщены подлежащим министрам и вызвали некоторые административные меры, содействовавшие улучшению положения столичного рабочего населения. Между прочим, на основании предложений комиссии, по инициативе III отделения, была устроена «в С.-Петербурге постоянная больница для чернорабочих, послужившая образцом подобному же учреждению и в Москве» [396].