Полицейский

— Вы зря себя утруждали, — вкрадчиво сказал Зоммер, — халат вам весьма к лицу. — Морской закон, гостей принимаем в форме. Немировский не удивился ни коньяку, ни лимону. Тертый он был, битый. Это сразу же заметил Зоммер. Перед ним сидел человек лет тридцати с небольшим, в морском кителе с нашивками нарукаве. Курил трубку и молчал. После первой выпитой рюмки Немировский спросил: — А как мне вас величать, милейший?

— Имя мое вам ничего не скажет, зовите Павлом Ивановичем. — А фамилия ваша не Чичиков, случайно?

— А зачем вам моя фамилия, она к нашим делам отношения иметь не будет. — Тогда начинайте. Зоммер расстегнул саквояж, вынул пачку векселей. — Ваши? — Мои. Зоммер достал деньги.

— Здесь шесть тысяч. Пять — долг в Купеческом клубе, тысяча ваша.

— Вы хотите сказать, дорогой Чичиков, что векселя мои вы оплатите. — Уже. — Но у меня нет мертвых душ. — Что вы изволили сказать? — Вы Гоголя читали? — Не приходилось. — Тогда к делу.

— Вы получаете деньги и векселя, плюс капитанскую вакансию…

— Последнее не к спеху. Я могу в любое время наняться на пароход, но пока мне милее суша. — Хорошо… — Поэтому вместо вакансии добавьте мне денег. — Но вы не знаете, что я попрошу. — Какая мне разница, вы же даете деньги. — Ну, капитан…

— Да, милейший Чичиков, такова жестокая проза. Так что вам надо?

— Я хочу знать, где ваш родственник прячет драгоценности. Вы пойдете к нему… — Не надо. — Вы отказываетесь? — Нет, я просто знаю. Вам нужен план квартиры? — Да. — Кладите еще десять тысяч. — Нет. К концу бутылки они столковались на пяти.

Зоммер достал деньги, а Немировский вышел и через десять минут вернулся с планом. Зоммер хотел положить его в карман, но капитан придавил листок бумаги рукой.

— Нет, господин Чичиков, перерисуйте, я не хочу оставлять вам сей документ.

Зоммер посмотрел на него с уважением. Совсем не фраер был этот капитан. Прощаясь, Немировский сказал:

— Милый, Павел Иванович, — он словно клещами сдавил плечо Зоммера, — я в ваши жиганские дела не лезу, но учтите, скрывать вас не собираюсь, ну а если вы что-нибудь скажете, то я вас найду и застрелю. — А как вы меня разыщете?

— Вы, конечно, о Боре Корейце слышали?

Конечно Зоммер слышал о нем, да и кто в уголов ном мире империи не знал одного из крупнейших бандитов, чья шайка кроваво и удачливо грабила золотоискателей.

— Можете не отвечать. По вашим глазам я понял, что человек этот вам знаком. Когда-то я оказал ему некую услугу. Думаю, что и он не откажет мне в пустячной просьбе. Честь имею.

Колька Сафронов по кличке Сабан был больше похож на провинциального трагика, чем на налетчика, и одет был соответственно, с деловым театральным шиком. Он сидел против Рубина, пил ликер. Рюмку держал аккуратно, оттопырив мизинец правой руки, на котором поблескивало кольцо с дешевым камешком.

— Гриша, — Сабан отхлебнул ликера, — я тебе верю. Как отцу родному, верю. Но ты мне скажи, в чем мой навар.

— А вот в чем, Коля. Давай по порядку. Дело мое. Так? — Так. — Подвод мой. Так? — Так. — Обеспечение и разработка моя. Так? — Ну, так. Что ты заладил, честное слово…

— А я к тому говорю, Коля, что всего страха у вас полчаса. Потому драгоценности все мои, валюта тоже, деньги твои. — А много денег-то? — Больше полумиллиона. — Ассигнации… — И ассигнации, и империалы. Они твои. — Щедро, Гриша. — Мое дело. Сколько у тебя людей? — А сколько надо?

— Ты и еще двое, но чтобы морды были не уголовные. Работать будете в форме прапорщиков.

— Прапорщик! — Сабан захохотал. — Ты, Гриш, песню слышал? — Какую? — Да ее нынче вся Москва поет:

Раньше был извозчик я,
Звали все Володею,
А теперь я прапорщик,
Ваше благородие.

— Так эти «Володи», в окопах сидят. А вы из контрразведки. — Вот как, — присвистнул Сабан, — и ксива? — Самая натуральная.

— Так. — Сабан налил себе еще ликера из витой бутылки. — Понимаешь, Гриша, разгон обычный залепить дело плевое. Но тут, понимаешь, контрразведка, туда-сюда. Знать надо.

— Пусть тебя это не волнует. Есть человек, который с вами пойдет. — Наш? — Нет. Офицер натуральный. — Да ты что? — Сабан вскочил.

— Сиди, Коля, этому офицеру в Полковое собрание больше пути нет. На нем такое висит. — Рубин покрутил рукой. — А где он? Рубин встал, подошел к двери: — Евгений Алексеевич, прошу.

В комнату вошел офицер. Был он высок, ладно перетянут ремнями.

Сабан посмотрел на его мрачноватое лицо со шрамом на щеке и ему стало неуютно.

— Знакомьтесь, — сказал Рубин. — Евгений Александрович Копытин, бывший поручик.

Днем Копытин с Сабаном осмотрели двор. Место было удачным. Проходняк. Если что, вполне дворами можно уйти.

Позже Копытин подогнал военную форму на Сабане и его ребятах. Вроде нормально, прапорщики, как прапорщики.

— У проходного двора поставьте вторую машину, — коротко сказал он Рубину, — механик пусть мотор не выключает. Если что… — Хорошо.

В девять часов уже стемнело. Фонари на Мойке светили тускло, на город туман с моря надвигался, по вечернему времени улица была пустоватой. Одинокие прохожие, кутаясь в воротники, спешили по домам.