Полицейский

Несколько дней назад к нему пришел начальник особого отдела полковник Васильев, которого Белецкий протащил на это место, сожрав Еремина.

— Дело одно каверзное есть, ваше превосходительство.

— Садитесь, Иван Петрович, — радушно пригласил Белецкий, — давайте за чайком его обговорим. — Дело-то вас касается, — вздохнул Васильев. — Меня? — искренне удивился Белецкий. — Вас, Степан Петрович. — В чем же провинился я, — засмеялся Белецкий.

— Начальник Московского Охранного отделения полковник Мартынов завербовал некоего Заварзина Дмитрия Степановича, партийные клички «Гоголь» и «Петр Петрович» — в наблюдении «Дунайский».

— Постойте, постойте, — Белецкий задумался на секунду, — как же, помню, донесение Алексеева из Парижа, что-то связанное с Бахтиным.

— Именно. Заварзин, агентурная кличка Сибиряк, в ознакомительном донесении написал, что в 1912 году, в Париже, в кафе на улице Венеции, Бахтин предупредил его об операции, которую готовит загранагентура против социалистов в библиотеке на улице Брона. При этом присутствовал один из партийных функционеров — Литвинов Борис Николаевич, в настоящее время отбывающий ссылку под Омском.

Для проверки донесения, так как дело касалось чина полиции, полковник Мартынов направил в Омск агента Блондинку, который как сотрудник газеты «Русское слово» имел доступ в общественные и революционные крути. Блондинке удалось войти в доверие к Литвинову и установить дружеские отношения, а после публикации в «Русском слове» статьи Литвинова, под псевдонимом Наблюдатель, Литвинов стал особенно откровенным.

Когда Блондинка завел разговор о случае в Париже, сообщив, что об этом ему якобы рассказал Заварзин, Литвинов расхохотался и сказал, что Заварзину нужно меньше пить. — А что, он пьет? — поинтересовался Белецкий. — На этом и завербован.

— Ну, каким боком, Иван Петрович, эта история касается меня? — хитро прищурился Белецкий.

— В деле есть рапорт полковника Еремина на имя командира Отдельного корпуса жандармов о том, что вы воспрепятствовали должному расследованию против Бахтина.

«Вот же скотина», — подумал Белецкий. Вовремя он убрал Еремина, а то бы копал он и копал под него.

— Да, история неприятная, а ваше какое мнение, Иван Петрович?

— Ваше превосходительство, вы же наши порядки знаете. Подобную историю как угодно повернуть можно. Тем более Мартынов планирует начать разработку Бахтина через агента Сибиряка.

Когда полковник ушел, Белецкий приказал секретарю ни с кем его не соединять и никого не принимать. Из сейфа он достал папку, на обложке которой было написано: «Бахтин».

Он читал документы, донесения, записи разговоров. И внезапно вспомнил недавний разговор с присяжным поверенным Глебовым.

Петр Петрович выпил чуть больше нормы, размяк и пожаловался Белецкому, что у его дочери Лены не сложилась жизнь.

— Она же замужем за тайным советником Кручининым? — удивился Белецкий.

— Вы не поняли, Степан Петрович, — вздохнул Глебов, — мой зять человек, состоящий исключительно из достоинств. — Так в чем же дело?

— Романтическая история, сродни Маргарите Готье. — Не понял.

— Она влюблена. И любит этого человека много лет. Только не подумайте ничего плохого, чувства сии исключительно платонические.

— А нельзя ли узнать предмет? — поинтересовался Белецкий. — Ваш подчиненный Бахтин.

— Что я могу сказать, Петр Петрович, — Белецкий посмотрел на расстроенного Глебова даже с неким сожаление, — умен, красив, честен. Но…

— Вот именно «но», Степан Петрович. Не нашего круга человек.

— Скажу вам более, Петр Петрович, к сожалению, Бахтин никогда не сможет войти в этот круг. — Почему?

— Его потолок — начальник сыскной полиции. И дай Бог, чтобы он получил должность в столице или Москве. Но боюсь, этого не случится. Слишком он не гибок. Врагов много.

Потом дома жена поведала Белецкому о тайных перипетиях романа Лены и Бахтина.

И Степан Петрович пожалел сыщика. По-человечески. Тем более что испытывал некую слабость к таким людям, как он. С молодости приучив себя к компромиссам, угодничеству, интригам, то есть живя в постоянной тревоге и ожидании непрятностей, он уважал людей типа Бахтина. Правда, он ненамного старше сыщика, а уже товарищ министра, сенатор и тайный советник.

Прекрасное раскрытие дела об убийстве не радовало Белецкого. У Рубина слишком сильные связи. Возможно, он и победит эту одесскую выскочку, но победа станет пирровой.

Протопопов явно разваливал министерство и уже поговаривали, что его могут скоро заменить. И две кандидатуры выплывали, его, сенатора Белецкого, и генерала Курлова.

Но, как он слышал, в Царском Селе и Ставке к нему относились значительно серьезнее, чем к Курлову, запятнавшему себя интригами.

Но вместе с тем, если начнется борьба, то выплывет многое, и история с Бахтиным станет решающей. Тем более, что Мартынов начинает агентурную разработку сыщика.

Правда, этого уже Белецкий не опасался, три дня назад, на обеде у Кручинина, Степан Петрович рассказал Лене о неприятностях, ожидающих ее ами. Он видел, как побледнела она, и понял, что завтра же Бахтин будет об этом знать.