Полицейский

Мишка Чиновник, выйдя из кафе, сразу же забежал в проходной двор и вынул бумажник. Неплохо: две «кати» и восемнадцать рублей мелочью. Сегодня и завтра можно отдохнуть. В бумажнике было удостоверение Скобелевского комитета, визитные карточки. Когда он потрошил «лопатник», из него в лужу выпали какие-то бумажки, похожие на счета от портного. Мишка хотел их поднять, но бумага уже впитала влагу, чернила расползлись. Ничего, убытка от них хозяину не будет. Мишка прочитал визитную карточку и понял, что щипанул сегодня человека, делающего фильмы. А посещение синематографа было главным и любимым развлечением Мишки Чиновника. Он вышел из подворотни, огляделся и пошел в сторону сыскной полиции, проходя мимо открытых дверей, он метнул туда бумажник быстро заскочил в подъезд дома Нирензее и вдруг с ужасом увидел, как чиновник из сыскной по кличке Оглобля, волочит в подъезд его карася. Мишка бегом бросился на второй этаж.

В дверь позвонили. Вылетаева вопросительно поглядела на Бахтина.

— Открывайте смело, нам прятаться не от кого. Бахтин услышал удивленный голос хозяйки, а в гостиную вошли Косоверьев и Дранков.

— Простите, господа, — развел руками оператор, — это несколько напоминает мне…

— Криминальную фильму? — подстраиваясь под его веселый тон, спросил Бахтин.

— Наверное. — Дранков сел. — Наташа, дай мне попить. — Сейчас. — Вылетаева вышла.

— Александр Петрович, ушли документы, -вздохнул Косоверьев. — Как? — ахнул Бахтин. — Да его Мишка Чиновник щипанул.

— Вы положили документы в бумажник?.. — спросил Дранкова Бахтин. — Да. — Вы их посмотрели, прежде чем спрятать. — Конечно. — Помните их?

— Два акта о покупке по дешевке бракованных шинелей и сапог. Акт приемки, где они уже обозначены как товар высокого качества. Накладные, все документы за подписью Дергаусова.

— Мадам, — Бахтин чуть поклонился Вылетаевой, — позвольте я воспользуюсь вашим аппаратом. — Прошу. Бахтин поднял трубку.

— Барышня, мне одиннадцатый… Дежурный, Бахтин… Так, так… Хорошо. Господин Дранков, — Бахтин повесил трубку на рычаг, — вам бумажник подкинули, но документов там нет. Как это понимать?

— А как хотите, господин Бахтин. — Дранков засмеялся. — Что вам от меня надо? Моя приятельница передала бумаги, чтобы я посоветовался…

— Не надо, Андрей Васильевич, госпожа Вылетаева все рассказала мне, для чего вы брали эти бумаги. Хочу сказать вам, что дело вы затеяли опасное, моральную сторону я опускаю. Дергаусов не просто делец, он связан с уголовным миром. Посудите сами: сгорел склад, убит городовой, отравлен Серегин и еще один чин полиции, убит подполковник Княжин. Неужели вам хотелось стать причастным к этому списку?

— Откровенно говоря, нет. — Дранков опять закурил.

— Мадам Вылетаева, расскажите мне о Серегине, о медальоне, и этих бумагах, и о том, что вы хотели с ними сделать. Господа, я опасаюсь за вашу жизнь. А если Дергаусов узнает о ваших планах? Да, бумаги пропали, но мы сейчас составим протокол, и вы автоматически становитесь свидетелями. Я не могу ручаться, что в нашем ведомстве у Дергаусова нет своего человека.

— Что же это! — крикнула Вылетаева. — Я вам рассказала все, как на духу…

— Мадам, — перебил ее Бахтин, — о нашем разговоре знают трое. За этих людей я могу поручиться.

Коншин с раннего утра пребывал в настроении благодушном, конечно, был неприятный разговор с князем Львовым, но это его мало заботило. Председатель Союза городов дружески пожурил Иван Алексеевича и сказал, что его дожидается судебный следователь Шабальский.

Следователь оказался человеком вполне светским, как понял Коншин из разговора, был принят в хороших домах, так что общих знакомых у них оказалось множество.

Коншин пригласил его в ближайшие дни отобедать в «Метрополе», и они расстались довольные друг другом.

Коншин сидел в кабинете, попивал ликер с кофе, находясь в предвкушении приятного вечера. В дверь просунулась голова Дергаусова. — Можно, Иван Алексеевич? — Заходите, Юрий Александрович.

Дергаусов вошел, поскрипывая сапогами, уселся в кресло. — Ликеру? — Не откажусь. — Ну что там, с пожаром этим?

Коншин снял китель и остался в белоснежной рубашке и подтяжках. — Копает полиция.

— Да и у меня судебный следователь был, очень милый человек, мы прекрасно поговорили.

— Иван Алексеевич, надо бы дело замять. Серегина арестовали, потом сообщники его отравили, убытки берет на себя Земсоюз. Все, куда больше? — А чего бояться?

— У нас в конторе чиновник из сыскной, Кулик, сидит, бумаги роет. — Да и пусть. Нечего, значит, делать. — Господин многопытливый и хваткий. — Дайте ему пару тысяч. — Не берет. — Так пусть сидит.

— Иван Алексеевич, а как докопается до денежек, что мы в кабаках тратим, да о покупке авто для вас и о бриллиантах мадам Волынской. — Думаете, докопается? — Всенепременно.

— Так что же делать, Юрий Александрович? К полицмейстеру съездить?

— Ни в коем случае. Генерал Золотарев в Бахтине души не чает. Вы же хорошо знакомы с градоначальником. — Да уж куда лучше. Поеду к нему. Дергаусов вскочил, услужливо подавая китель. — Авто где? — У подъезда. — Ладно.