Полицейский из библиотеки

— Для нас, может быть, да, — сказал Дейв. — А для детей? Не знаю, Сара. Не думаю, что дети могут без труда и с первого взгляда распознать чудовище. Родители-то им, конечно, рассказывают, как сделать это. Ну, а у нее к этому был свой подход. Вы помните, я говорил вам, она предупреждала детей, если вдруг приходил кто-то из родителей, и тогда у них был такой вид, будто они просыпаются после глубокого сна. Они на самом деле спали, но как-то странно. Во всяком случае это не был гипноз, я думаю, что нет — но это было похоже на гипноз. И когда они уходили домой, они уже не помнили, по крайней мере на уровне сознания, ни о сказках, ни о тех картинках. Но мне кажется, что в подсознании у них оставалось очень много, так же как подсознательно Сэм знает, кто этот Полицейский из библиотеки. Я думаю, они и сегодня помнят — эти банкиры, адвокаты и крупные фермеры, которые когда-то были у Аделии Послушными детьми. Они до сих пор у меня перед глазами — в фартучках, коротких штанишках, на своих маленьких стульчиках. Они смотрят на Аделию, которая находится в центре круга, л их огромные и круглые глаза как блюда для пирожков. И мне кажется, что когда наступит темнота или поднимется сильный ветер, или во сне увидят всякие кошмары, они снова становятся детьми. Тогда, наверное, открываются двери и они видят Трех Медведей — Трех Медведей, ее, Аделии — когда они своими деревянными ложками зачерпывают из головы Золотовласки ее мозги, и когда Медвежонок расхаживает по дому, натянув на свою голову напоминавший парик с длинными золотыми локонами скальп Золотовласки. Тогда, я думаю, они просыпаются, взмокшие от болезненного страха. Вот что она оставила нашему городу. Мне кажется, она оставила наследство непостижимых ночных кошмаров.

Но я еще не дошел до самого страшного. Видите ли, те сказки — а, в общем-то иногда и картинки, — но, в основном, именно сказки — могли вызвать у ребенка приступ истерики, некоторые теряли сознание или вообще отключались. И когда такое происходило, остальным она говорила: «Откиньтесь назад и отдохните, пока я отведу Билли… или Сандру… или Томми… в ванную комнату и пока ему не станет лучше.»

И тоща они бывало одновременно уронят головки. Как будто все поумирали. Когда я увидел это в первый раз, я подождал минуты две после того, как она увела из комнаты одну малышку, встал и подошел к их кружку. Сначала я пошел к Вилли Клеммарту.

— Вилли! — прошептал я и потрогал его по плечу. — У тебя все о'кей. Вилл? — Но он так и не шелохнулся, поэтому я посильнее потрепал его по плечу и назвал по имени. Он по-прежнему не шелохнулся. Я слышал, как он дышит — немного посапывая, как это часто бывает у ребят, вечно бегают простуженные — но все равно можно было подумать, что он мертв. Веки у него были приоткрыты, но мне были видны только белки, а с нижней губы свисала длинная слюна. Я перепугался и подошел еще к трем или к четырем ребятишкам, но ни один из них не взглянул на меня и не издал ни одного звука.

— Ты хочешь сказать, что она заворожила их, да? — спросил Сэм. — Они были как Белоснежка, после того, как она съела отравленное яблоко?

— Да, — согласился Дейв. — Именно на нее. В чем-то другом и я был похож на нее. И тогда, как раз в тот момент, когда я собирался схватить Вилли Клеммарта и хорошенько встряхнуть его, я услышал, как она возвращается из данной. Я помчался обратно к своему месту, чтоб она меня тут не застала. Потому что меня больше пугало то, что она может сделать со мной, чем то, что она, возможно, уже сделала с ними.

Она вошла, и та малышка, которая была бледная как полотно и наполовину без сознания, когда Аделия уводила ее, выглядела так, как будто кто-то вдохнул в нее самый лучший в мире эликсир жизни. Сна у нее не было ни в одном глазу, щеки порозовели, а глаза искрились, Аделия слегка шлепнула ее, и та побежала к своему месту. Потом Аделия сделала хлопок руками и сказала: «Все! Хорошие детки быстро посмотрели сюда! Теперь Соне намного лучше, и она хочет, чтобы мы закончили ту сказку, правда, Соня?»

«Да, мэм», — весело поет она, как райская птичка в саду. И все они разом поднимают головки. И никто бы никогда не поверил, что за две секунды до этого комната быда похожа на помещение, полное мертвых младенцев.

Когда такое же произошло в третий или четвертый раз, я дождался, когда она выйдет из комнаты и тогда последовал за ней. Я знал, что она специально делает все, чтобы запугать их, и у меня возникла мысль, что на это есть какая-то причина. Я сам всего этого боялся до смерти, но я хотел понять, в чем же дело.