Полицейский

— О Господи, боже, нет, спасибо... нет, я не полезу туда, — откинула одеяло с кровати и направилась в ванную. Она выглядела... почти чистой, и стопка полотенец на полке под раковиной казалась, по крайней мере, чище, чем постельное белье.

Я положила полотенца поперек кровати и еще одно на подушку, прежде чем прислонить ее к изголовью. Схватила бутылку воды и пакет чипсов, которые купила в торговом автомате возле вестибюля, и села на кровать. Поправила подушку между спинкой и изголовьем и откинулась назад. В животе у меня заурчало, и я выпила немного воды.

Наверное, мне стоило зайти в ту забегаловку, мимо которой я проезжала по дороге в мотель, и как следует поесть, но не уверена, что у меня хватит денег на бензин. Покупка целого обеда — роскошь, которую я не могла себе позволить.

Я запихнула в рот несколько чипсов, с хрустом проглотила их и сделала еще один глоток воды. Съежилась, когда в соседней комнате началась ругань. Дерьмо. Мой план хорошо выспаться провален, стены были тонкими, как бумага. Неудивительно, учитывая, как мало я заплатила за номер, но все же…

Голоса двух мужчин стали громче, и я слушала их спор, не испытывая ни малейшего стыда. Если человек не хочет, чтобы кто-то подслушивал, он не должен орать, верно?

— Господи, Джерри, — пробормотала я, вытаскивая телефон из сумочки, — просто дай ему пульт. Тогда, возможно, мы все сможем немного поспать сегодня.

Мужчина по имени Джерри, должно быть, услышал меня, потому что крики резко оборвались, и их телевизор взревел, когда громкость была включена на максимум. Я проигнорировала его и открыла приложение Фейсбук на своем телефоне, не заходя на свою страничку. Правильно. Я перевела свой профиль в неактивный. Не то чтобы думала, что она сможет отследить меня, если ничего не напишу, но я не хотела рисковать.

Кроме того, вряд ли кто-то будет скучать по мне на Фейсбуке. У меня в друзьях меньше пятидесяти человек, и большинство из них из онлайн-книжного клуба, в котором я состояла. Проблемы с наличием друзей имелись всегда, благодаря цыганским наклонностям моих родителей. Переезды каждые полгода-год затрудняли, а то и вовсе лишали возможности их заводить. Даже после того как я переехала и поселилась в университетском общежитии, мне все еще было нелегко дружить. Отсутствие у меня социальных навыков и безумная попытка получить диплом юриста не оставляли мне ни времени, ни сил на то, чтобы заводить друзей.

Я бросила пустой пакет из-под чипсов на тумбочку и проигнорировала все еще урчащий желудок. Положила голову на стену позади себя и закрыла глаза. Не хотела думать о прошлом, но оно продолжало напоминать о себе, отказываясь меня отпускать.

В моей голове мелькают образы: как я иду по сцене, чтобы получить диплом, как опознаю тела родителей в морге, как сдаю экзамен на адвоката, как провожу первые два безумных года в адвокатуре. Я уже почти уволилась. Безумные часы работы, ощущение, что тебя бросают на дно без спасательного жилета, практически невыносимы. Но мои родители были бы разочарованы – они так гордились, когда я сказала им, что собираюсь стать адвокатом, – и разочаровать их, даже если они мертвы, казалось невозможным.

Я выдержала и на третьем курсе начала работать в небольшой фирме, специализирующейся на семейном праве. Я наконец-то почувствовала себя на месте. Помогать женщине развестись с ее жестоким мужем, получать алименты от отцов-бездельников — это стало моим призванием, и я была чертовски хороша в этом.

До того, как я встретила ее.

Скрестила руки на груди и покачала головой.

Нет. Не думай о ней, это только расстроит тебя.

Да так и есть. Но было трудно не думать о ней, когда она стала причиной того, что я оставила работу, которую любила, и город, который считала своим домом, и убежала ночью, как трус.

«Ты не трус, Мэгс. Она безумна и опасна. Ты все сделала правильно – получила судебный запрет, поменяла замки и установила камеры слежения. И она все равно чуть не убила тебя. Исчезновение — твой единственный вариант».

Да, может быть. Но из-за студенческих кредитов, оплаты автомобиля и расходов на проживание у меня осталось немного наличных денег на руках. А это означало, что мне нужно срочно найти новую работу. Я больше не смогу работать в юридической фирме. Они повесят мою фотографию на своем сайте, объявляя, что я работаю у них, и если Руби будет следить за мной, если она попытается меня найти, я стану легкой мишенью

Желудок скрутило, и я вытерла слезы, которые начали стекать по лицу. Все мое время и усилия, и деньги, чтобы стать адвокатом оказались напрасны, ведь теперь я даже не могу больше этого делать.

Мне не хотелось плакать, но сдерживать слезы становилось все труднее. Может, моя жизнь и не идеальна, может, я слишком много работала, может, я действительно была одинока, но это моя жизнь, и потерять все это не по своей вине ужасно.