Полицейское управление

Мэлоун опять выглянул в окно. Солнце било в глаза. Было видно, что стекло покрыто пылью и грязью. На подоконнике валялись окурки и горелые спички. Между рамами в паутине застряли дохлые мухи. «Проклятое окно, наверное, не мыли несколько лет», — подумал он. Потом внезапно вспомнил дело Грейсона. Впервые за много лет. Тогда Мэлоун только начинал карьеру детектива. Патрульный Джозеф Грейсон четверть века прослужил на одном месте. Знал всех. Это случилось в вечернюю смену с 4-х до 12-ти. Грейсон зашел в гриль-бар Макдэйда. В рапорте было сказано, что он пришел по личному делу, но все знали, что Грейсон обходился пивом и своими бутербродами. Вошел и застал налет. Два ублюдка выпустили пять пуль ему в грудь. Патологоанатом утверждал, что Грейсон даже не успел понять, что произошло. Дело поручили Мэлоуну. Это был его первый убитый полицейский, но не последний.

Через день после убийства до бригады дошел слух, что Ники Джордано, местный хулиган, похвалялся в баре, будто бы знает, кто убрал полицейского. Мэлоун помнил, как куражился перед дружками Ники, когда он вытаскивал его из бара.

— Запри дверь и сними с него одежду, — приказал шеф бригады, глядя на перепуганного бандита.

Джордано развели руки и приковали наручниками к клетке для задержанных. Он напоминал анатомический рисунок Микеланджело. Лейтенант дал Мэлоуну зажигалку «зиппо» и приказал:

— А ну, выжги из этого дерьма правду.

Рука Мэлоуна дрожала, когда он приблизился к Джордано. Одной секунды, пока он держал фитиль под гениталиями Джордано, вполне хватило.

— Эспозито и Готти! — крикнул он.

Известная шпана с Неви-стрит.

— Расстегни наручники, — сказал начальник.

Мэлоун освободил бандита.

— Подойди сюда, подонок, — прорычал лейтенант.

Джордано со страхом приблизился, прикрывая руками гениталии.

— Нагнись и разведи ягодицы!

Джордано колебался. Лейтенант ударил его по спине, заставив нагнуться.

— Ну!

Джордано повиновался, и лейтенант сунул ему в зад дуло пистолета.

— Ты будешь свидетельствовать в суде против своих дружков. Расскажешь всю правду. И еще скажешь суду, что мы обошлись с тобой как с джентльменом. Если не сделаешь этого, темной ночью я разряжу пистолет в твою задницу.

Джордано понял. Он выступил свидетелем обвинения, и его дружки попали на электрический стул.

Теперь, спустя годы, Мэлоун сам стал лейтенантом, шефом бригады детективов. Дела, подобные делу Грейсона, были ему понятны, он знал, как их вести. А дело Айзингер? Какая нить связывает всех этих людей? Он уже понял, что искал в паутине самого паука. Но его пока нигде не было видно.

Глава 10

Вторник, 23 июня

Мэлоун просыпался и снова погружался в беспокойный сон, напоминавший обломки его крушений. Когда дневной свет проник в спальню, он устроился на подушках, глядя на танцующие в снопе солнечного света пылинки.

Он подумал об этих проклятых контейнерах, которые ввозят и вывозят с проклятого склада. «Как заглянуть внутрь?» — спрашивал он себя. Пылинки напоминали ему контейнеры: видит око, да зуб неймет!

«Они бы знали, — подумал вдруг Мэлоун. — Ну конечно!» Он взглянул на часы. Вылез из-под простыни, сел, достал телефонную книгу из ночного столика. Открыв, нашел букву «3». Замбрано был один на странице. Сонный голос Замбрано оживился, когда Мэлоун попросил о немедленной встрече.

— Прямо сейчас? Ты знаешь, который теперь час?

— Деланное раздражение было просто данью субординации. Инспекторам не полагается звонить в пять утра.

— Это важно. Мне нужна ваша помощь.

— Когда и где?

Мэлоун остановился на красный свет на углу Боури и Брум-стрит. Посмотрел на спящих в подворотнях бездомных, поднял глаза на светофор. Улицы были пустынны, и он поехал на красный, повернув на Брум-стрит.

Поставив машину на площади Сентр-Маркет, Мэлоун пешком дошел до угла Грэнд-стрит, потом вошел в темные двери «Голландца», сел у окна и стал ждать своего друга.

— Эй, Дэн! — крикнул Замбрано, переходя улицу.

В глазах его Мэлоун заметил возбуждение. Сейчас Замбрано делал то, что нравилось ему больше всего на свете: играл в полицейского на улицах Нью-Йорка.

— Ну, что стряслось? — спросил Замбрано, войдя и садясь рядом.

— Мне нужно, чтобы вы организовали для меня встречу с Карло Фабрицио.

Лицо Замбрано посуровело.

— Почему ты так уверен, что я могу это сделать?

— Да все вокруг знают о ваших с ним особых отношениях.

Замбрано развел руками, одновременно пожав плечами, типичным итальянским жестом, выражающим согласие.

— Что тебе от него надо?

Мэлоун ответил.

Уличные торговцы устанавливали свои лотки вдоль Мэлберри-стрит. Женщины из близлежащих домов торговались по-итальянски. Мэлоун заметил одну в черном траурном платье, спорившую с торговцем рыбой, который пропускал мимо ушей ее увещевания и продолжал пересыпать свою рыбу кусочками льда.