Полиция Гирты (СИ)

— Если бы я писала книгу — сказала она тихо и зловеще — я бы придумала, что сэр Булле собирается передать ей власть, инсценировать свою смерть, а потом вставить в нее этот диск. Но что мешает сразу подменить ее морфом, плюнуть на все традиции и сказать так нужно? Никто же не возразит.

— Не знаю — расписываясь в журнале, что берет справочник для расследования, пожал плечами детектив — может они как раз и пытаются, но пока ничего не добились…

* * *

Белое полуденное небо заглядывало в раскрытое окно. Дул ветер, приносил запах сотен растопленных печей. Вертура оставил на спинке стула мантию и портупею с мечом, лег на кровать, потянул за собой Марису. Лаская, растрепал ее нарядную алую рубаху и волосы, повернувшись на бок, прижав ее за руки к своей спине, укрыл ее и себя одеялами и пледами так, чтобы не мерзнуть без одежды.

— Эта Белая Могила… — попытался он, но она обхватила его руками за шею и плечи, уткнулась ему лицом в затылок. От этого нежного прикосновения он быстро пригрелся, потерял мысль и, закрыв глаза, уснул.

Когда он проснулся, он некоторое время просто бессмысленно лежал, пытаясь понять, который сейчас час, но так и не смог угадать без часов.

За окнами все также стояли ясное сине-серое небо.

Было еще светло. Рыжие отсветы заката лежали на стенах, полу и на столе. На улице, на перекрестке бойко переговаривались прохожие, заливисто смеялись дети. Мариса ловко орудовала утюгом, разложив на письменном столе, сушила, гладила просторные темно-серые, хлопковые штаны. Модные и широкие, со стрелками и манерными разрезами от пояса до середины бедер, через которые пижоны крыльями выпускают расшитый подол нижней рубахи, а пьяницы и солдаты заламывают в них руки, что является признаком хамства и дурных манер. Тут же, рядом, стояла квадратная бутылка с ядовито-лиловой жидкостью и бледной наклейкой с изображением конного рыцаря, а рядом лежала новая рубаха, которая, по всей видимости, тоже предназначалась детективу: свежая, нарядная, светло-синяя, с пришитой по вороту яркой бордовой лентой.

— Я взяла твои деньги и купила тебе обновку — заверила проснувшегося Вертуру Мариса, бесцеремонно кидая ему поверх одеяла рубаху и штаны. Продемонстрировала бутылку — одеколон «Завоеватель», самый жгучий от сэра Августа. Этой дрянью поливается вся Гирта. И ленту я тебе тоже сама пришила. Запомни: я творческая личность, но не белоручка, хотя все эти дела по дому меня просто бесят.

— Ничего, привыкнешь. Погода хорошая, пойдем на улицу — требовательно разглядывая свой новый наряд, весело ответил ей детектив.

В переулке неподалеку от дома графа Прицци они услышали музыку. Идя на нее, приметили обнесенный высоким чугунным забором уютный, засаженный акацией и шиповником, с большой разлапистой ивой чьи ветви, перевешиваясь через изгородь, нависали на улицей, сквер. Сэр Порре, князь Мунзе и лейтенант Манко, как рыцари в походе, расположились под полого поднимающимся стволом дерева. Развлекали игрой на барабане, гитаре и флейте сидящих неподалеку на скамеечках, вокруг большого деревянного стола, занятых шитьем и веселой беседой девиц.

Вокруг носились, играли дети. Над головами на ветру шумели листья. Рядом с сэром Порре, что сидел на коврике, постеленном прямо на земле, вытянув раненую ногу, чесал медиатором струны гитары, лежали костыли.

Мариса ускорила шаг, настойчиво повлекла Вертуру за собой под сень ивы и с благосклонной улыбкой самой леди-герцогини гордо и важно приветствовала князя Мунзе и остальных. Увидев ее, девицы насмешливо зашептались между собой, бросая на нее быстрые недовольные взоры, но рыцари заставили их угомониться, радушно приветствовали детектива, угостили их с Марисой сидром, налив им из большой бутылки, что стояла тут же, под деревом.

— Теперь я подруга леди Вероники! Она называет меня своей сестрой! — когда, после непродолжительной благосклонной беседы, они вышли на улицу, бросила мстительный и ликующий взгляд на забор скверика Мариса — а они как и были кухарками, няньками и швеями при своих солдафонах-задирах, так и останутся на всю оставшуюся, жизнь. А ты должен соответствовать моему статусу — она требовательно дернула Вертуру за локоть — ясно это?

Они свернули на перекрестке, снова прошли мимо парка графа Прицци и дома Вертуры и, миновав еще два квартала оказались перед высоким темным фасадом стоящего на площади собора Иоанна Крестителя, где служил отец Ингвар, иерей, у которого исповедовался детектив.