Полиция на похоронах. Цветы для судьи (сборник)

— Представьте, как за своим рабочим столом в тот холодный январский вечер сидит Майк. Он должен присутствовать на некоем литературном сборище, где из уст в уста будут передавать всякий вздор — остроумный и не очень, — а в это время в том самом доме, где живет наш мальчик, в такой же комнате, где спит он сам, только двумя этажами выше, женщина, являющаяся смыслом его жизни, разговаривает с мужчиной, против которого совершенно беспомощна; с мужчиной, которому закон дает на эту женщину все мыслимые права; с мужчиной, от которого ей не сбежать и от которого Майк не смеет ее защитить.

Видите вы его за этим столом? — продолжал сэр Александр, пригвождая Кэмпиона к креслу голубыми глазами, необычайно напоминающими портрет в приемной. — Я вижу. Он не способен работать, не хочет на остроумное собрание — болтовня не в силах спасти Майка от себя самого, — но и домой идти не может: ведь наверху она разговаривает с его соперником, со своим мужем.

Что же может быть естественней для мальчика, чем желание сбежать? — Роскошный голос сэра Александра журчал все мелодичней по мере того, как воспроизводил благозвучные слова. — Его даже машина предала: на улице густой туман. И Майк идет гулять. Обретает утешение в старом добром бегстве, с помощью которого мужчины всех возрастов и поколений успокаивают измученную душу. Он бредет по Лондону в толпе, думает о ней и, конечно же, взывает к собственному разуму: пытается вырвать себя из надоедливых объятий тех беспощадных чувств, что его сжирают.

На этом пассаже Джон хотел было встать, но его порыв остудил знаменитый взгляд кузена Александра.

— Магазинчик в Бейсуотере, — продолжал адвокат. — Лавка с подержанными ювелирными украшениями. Приют для безделушек, сентиментальных мелочей, которые вряд ли чего-то стоят. Майк пошел туда купить подарок любимой, настолько поглощенный своими мыслями, что потерялся во времени; забыл, что в четверг после обеда хозяин магазина берет выходной и закрывает все побрякушки ставнями, предлагая влюбленным и их дамам ждать следующего дня.

Сэр Александр умолк, понимая, что ступает на тонкий лед, и пронзительным взглядом оценил реакцию слушателей.

— Майк повернул назад. Он брел по мокрым, холодным улицам, не замечал ни сырости, ни холода: думал о ней, о той женщине. Возвратился домой, но к цели ближе не стал, проблемы так и не решил.

Сильный голос дрогнул и загремел.

— Как же он поступил? Туман немного развеялся. Майк вспомнил о машине. О спокойных дорогах, открытых полях, глухих деревушках. Свобода, уединение!.. Он идет в гараж и по давней привычке — ведь Майку нужна машина послушная — включает двигатель. Пусть немного поработает, тогда цилиндры прогреются, масло будет поступать равномерно, безотказно. Он не подозревает, что его машину использовал или планировал использовать некий враг — для уничтожения того самого мужчины, к которому прикована любимая женщина Майка. На беду, наш влюбленный не вывел машину из гаража сразу. Нет, он забыл ключи от ворот и пошел за ними в свою одинокую квартирку.

Вообразите, какие мысли роились в его голове, когда молодой человек ступил в комнату: любимая совсем рядом, над ним, заперта — как вы помните, он так считал, — с мужем, который не уважает и игнорирует ее.

И вот когда Майк уже почти взял ключи, что происходит? Звонит телефон, звучит ее голос. Майк идет в гараж, глушит машину, и двое молодых людей вместе уходят. Похож ли он на человека, который способен смотреть кинокартину, зная, что в хранилище под конторой, в доме по соседству с тем, где будет ночью спать сам Майкл, лежит мертвый, задохнувшийся мужчина? Разумеется, нет!

Сэр Александр позволил замереть последнему слову, затем внезапно отбросил вычурные манеры и стал совсем другим человеком.

— Такова истина. Вот как все произошло.

Джон извлек из кармана белоснежный носовой платок, вытер лоб.

— Думаю, ты прав, — изрек мистер Уидоусон. — Убедительно.

На красивом лице кузена Александра расцвела довольная мальчишеская улыбка.

— Впечатляет, да? — спросил он, адресуя вопрос Кэмпиону. — Жутко впечатляет, и ведь все правда. Однако вряд ли удастся ее использовать.

Мистер Кэмпион промолчал. В его голову непрошеным гостем проникло чисто академическое размышление о важности технического мастерства для всех аспектов современной жизни.

— Что значит «вряд ли»? — сердито переспросил Джон.

— Да, эту правду использовать мы не можем. В таком деле, да еще в Лондоне, она нам не подходит. Мы вообще не должны упоминать любовь. В юриспруденции любовь вызывает подозрения. Бендикс — он будет младшим юристом, пока я его стажирую, — подчеркивает, что это бесспорно, и я с ним согласен. Я просто в частном порядке объяснил вам, почему верю в невиновность Майка. Придумаем что-нибудь другое. Но правда именно такова, сомнений нет… Кто там?

Последнее замечание было сделано кузеном в его прежней манере, и Джон с мистером Кэмпионом дружно посмотрели на дверь: из-за нее долетали слабые звуки, словно там завязалась небольшая потасовка.

— Войдите! — рявкнул Джон.

Ручку дернули, в кабинет ввалился мистер Ригжет.