Полиция на похоронах. Цветы для судьи (сборник)

— Вероятно, я понимаю случившееся даже лучше, чем вы. Эндрю был весьма необычным человеком. Безумцем, разумеется, — в самом страшном и странном смысле этого слова. Современная психология меня не интересует, поэтому я не знаю названия его недуга, но достаточно одного взгляда на спальню Эндрю, чтобы понять: это был сумасшедший, готовый пойти на что угодно, лишь бы насолить своим близким. Впрочем, вы и сами это поняли. Расскажите мне всю историю — начиная с того момента, когда вам впервые пришла в голову эта мысль.

Кэмпион, изможденный, но полный отваги и пыла, собрался с мыслями, затем оформил их в короткий рассказ:

— На идею натолкнули меня вы, когда показали то письмо от мисс Лайл-Шеврёз. До того дня я терялся в догадках. Мне было ясно, что всему произошедшему есть какое-то простое объяснение, что оно прячется прямо у меня под носом, но найти его я не мог. Инспектор Оутс с его методичностью и профессионализмом загонял меня в краску. Он, хоть и медленно, двигался вперед, а я тем временем бегал кругами. Потом я увидел письмо: по иронии судьбы, эта леди фактически приняла предложение Эндрю, когда сам он уже лежал в реке Гранте. Она ответила сразу, стало быть, он написал ей в день своей смерти. Да еще этот чек от букмекерской конторы, необычайно крупный выигрыш на скачках — я даже было заподозрил в убийстве самого букмекера.

Миссис Фарадей кивнула.

— Понимаю. Продолжайте.

— Потом мне пришло в голову, что все улики, столь явным образом указывающие на убийство, были весьма необычного, сенсационного характера: недописанное письмо, веревка, в которой так легко узнали пропавший из дома оконный шнур. Словно бы сама судьба вдруг превратилась в драматурга.

— Действительно, — кивнула миссис Фарадей.

Кэмпион продолжал:

— Тут уже было нетрудно догадаться, что это дело рук не судьбы, а человека. Поскольку устроить все столь хитрым образом мог только Эндрю, мои подозрения упали на него. — Он умолк и мрачно посмотрел на хозяйку дома. — Поначалу я не мог даже представить себе разум человека, который, решив покончить с жизнью, нашел бы в себе силы и желание расставить смертельные ловушки для родственников. Впрочем, вообразить того, кто написал книгу с одной-единственной целью — насолить близким, тоже было непросто. Задумать такое — это одно, а претворить в жизнь — совсем другое. Написание книги требует сил и времени. Только необыкновенный человек способен на такое.

При упоминании книги взгляд миссис Фарадей похолодел.

— Эндрю был ужасный человек. Как мне кажется, ужаснее Джорджа. Мозгов у него было поболее, а потому он лучше умел лгать и не так походил на животное.

Дальше я стал думать про Джулию. Вы меня убедили, что покончить с жизнью она не могла. Мы с Джойс обнаружили в ее тайнике патентованное средство для похудания, и тогда я понял, как могло быть совершено убийство. Пилюли извлекались из упаковки по очереди, по одной в сутки: таким образом преступник мог рассчитать точный день, когда его жертва должна принять яд, и заменить нужную пилюлю на отравленную. Джойс мне рассказала, что Эндрю всюду совал свой нос, и до меня дошло, что он легко мог узнать об этой тайной слабости Джулии. Про их с Китти утренний чай он наверняка уже знал: отличная возможность не только уничтожить ненавистную Джулию, но и свалить всю вину на бедную Китти. — Кэмпион перевел дух. — Придя к такому заключению, я почувствовал свою полную беспомощность. Вам надо было непременно покинуть дом — и, кстати, теперь-то полиция точно на этом настоит. Видите ли, невозможно было предсказать, на чем Эндрю решит остановиться, а подкрепить свои подозрения я на тот момент не мог. И вдруг случилась эта история с ранением Уильяма. Вы слышали, как все было. Уильяму в темноте померещилось, что его ударили ножом, — и я чуть было не отказался от своих догадок вовсе. Но вчера, когда Джордж заявил, что Эндрю убили на его глазах, я понял: другого шанса доказать свою гипотезу у меня не будет.

Миссис Каролина не сводила черных глаз с молодого человека, а он не уставал восхищаться ее спокойствием и выдержкой даже перед лицом столь удивительных обстоятельств.

— Джордж упомянул второго свидетеля, — медленно продолжал Кэмпион, — и тут уж все мои сомнения окончательно развеялись. Помните, когда кто-то начертил символ на окне, я подумал, что какой-то человек — вероятно, бродяга — пытается передать некое послание жителю дома. А Уильям однажды рассказывал, что в день смерти Эндрю видел Джорджа в компании бродяги. Я тогда не придал этому особого значения, поскольку…

На лице старухи появилась горькая усмешка.

— Поскольку Уильям может назвать бродягой любого плохо одетого человека. Да-да, я понимаю, можете не объяснять. Продолжайте.