Полиция на похоронах. Цветы для судьи (сборник)

— Скажите, — c чувством пробормотала она, — так ли уж необходимо выдворять меня из дома, пока тут хозяйничают пытливые полицейские? Бедный Хью Фезерстоун, безусловно, пригласит меня к себе, но я уже стара и не хочу покидать свою комнату. Один ее вид успокаивает и радует мою душу.

Кэмпион окинул взглядом величественную опочивальню. Комната действительно была прекрасна.

— Сожалею, — произнес он, — но в доме необходимо произвести тщательный обыск. Что угодно может случиться — мы это увидели на примере бедного Джорджа. Кто мог подумать?..

— Да, — кивнула миссис Фарадей и вдруг помрачнела. — Он ведь отравился цианистым калием, не так ли? Очередная злая шутка Эндрю…

— И тоже весьма хитроумная, — сказал мистер Кэмпион. — Мы сначала были крайне удивлены, потому что у цианистого калия очень резкий и узнаваемый запах. Казалось бы, ни один человек в здравом уме не сунет его в рот — даже по ошибке. Цианистый калий, или синильная кислота, — один из самых опасных и смертоносных ядов на свете. Люди умирают даже от вдыхания его паров, насколько мне известно. Однако в случае с Джорджем объяснение нашлось быстро. На туалетном столике Эндрю была подставка с несколькими курительными трубками — все старые и закопченные, кроме одной. Она прямо-таки сверкала, и любому захотелось бы ее попробовать. Не знаю, замечали ли вы такую особенность — когда человек берет в руки трубку, ему сразу хочется пососать мундштук и убедиться, что дымовой канал ничем не забит? Это почти рефлекс.

— Замечала, — ответила миссис Фарадей. — Отвратительная привычка! Я не люблю табак во всех его проявлениях, и особенно — курительные трубки.

— Так или иначе, — извиняющимся тоном продолжал мистер Кэмпион, — трубка — это практически единственный предмет, который человек сразу тянет в рот. Новая трубка Эндрю имела эбонитовый мундштук, который легко откручивался. Чубук же оказался набит тонко смолотым порошком цианистого калия. Инспектор полагает, что из мундштука торчал какой-нибудь лоскуток — затычка, не выпускавшая наружу запах миндаля, — который Джордж тут же выбросил. В чаше с той же целью был оставлен старый табак. Убрав лоскуток и вытряхнув трубку, Джордж, естественно, тут же поднес ее ко рту и глубоко втянул воздух — таким образом угодив прямиком в расставленную Эндрю западню. Не знаю, правда, кому она предназначалась. Скорее всего, Эндрю просто не смог устоять перед соблазном — так ему приглянулась эта идея. Он ведь недолюбливал всех родных, хотя, надо отдать ему должное, вас и Джойс он не тронул.

— Не тронул?! Но что может быть ужасней для нас, чем этот хаос? — с горечью спросила миссис Фарадей. — Эндрю не был умен, однако интуиция его не подвела. Принадлежи Маркус к моему поколению — он чудесный юноша, но все же, — ему бы теперь пришлось подумать дважды, прежде чем жениться на Джойс. Она ведь замешана в громком скандале. Впрочем, времена и нравы стремительно меняются. Едва ли Эндрю это осознавал.

Хозяйка дома на минуту замолчала, и мистер Кэмпион решил было, что аудиенция закончена, но тут заметил на себе ее пытливый взгляд.

— Мистер Кэмпион, — молвила она. — Я, кстати, уже привыкла к вашему псевдониму, и он мне даже нравится. Как я вам уже сказала, Джордж меня шантажировал. Поскольку я о вас весьма высокого мнения, мне бы не хотелось, чтобы вы плохо обо мне думали. Мне нечего стыдиться. Я решила открыть вам тайну Джорджа.

По ее тону Кэмпион понял, что ему оказана великая честь.

— Джордж был сыном Джозефа, родного брата моего мужа. — Миссис Фарадей прищурилась. — Ужасный человек, позор для всей семьи. Много лет назад его отправили в одну из наших колоний, откуда он привез небольшое состояние и молодую жену. Они жили в Нью-Маркете — совсем недалеко от нас. Она имела весьма эффектную внешность и принадлежала к той категории женщин, которых раньше в наших кругах было принято гнушаться. У них родилась дочка — и тут-то все слухи, ходившие о жене Джозефа, подтвердились. Генетика сыграла с ней злую шутку, и ее нечистая кровь проявилась самым вопиющим образом — она родила чернокожего ребенка!

Мистер Кэмпион представил, какой эффект в обществе могло произвести такое событие шестьдесят лет назад.

Миссис Каролина словно окаменела.

— Они уехали, разумеется, и постыдную историю удалось замять. Но к нашему ужасу, хотя первый ребенок и погиб, эти преступники осмелились родить второго! Джорджа. — Она ненадолго замолчала. — Вам может показаться, что глупо с моей стороны придавать значение такому пустяку, однако Джордж носил наше имя и регулярно грозился открыть правду о своем происхождении, которого ничуть не стыдился. Я прекрасно понимаю, что мы с Джоном ничем не запятнали свой род, но люди злы и редко вникают в тонкости семейных отношений. Какой это был бы скандал! Даже подумать страшно.

Миссис Каролина сидела прямо как штык, и кружевной чепец придавал особую царственность ее облику. Мистер Кэмпион наконец понял, что для нее было хуже, чем убийство, но промолчал. Он чувствовал: ему на самом деле оказана большая честь.

Тем временем хозяйка дома продолжала: