Полиция Российской империи

«Все это проходилось лишь в общих чертах, преследуя цель только ознакомить обучаемых с наиболее характерными приемами наблюдения, а затем обучаемые посылались уже и в настоящее наблюдение на вокзалы. При вечерних докладах, каковые я принимал всегда лично, обучаемым разъяснялось, правильно ли они поступили в том или ином случае; объяснялись признаки, по которым можно было догадываться о месте жительства наблюдаемого и о том, приезжий ли он, или постоянный столичный житель; как определить, случайная ли встреча произошла у него, или заранее условленная; тяжел ли сверток, несомый наблюдаемым, или легок; в каких случаях можно бросить своего наблюдаемого, и когда филер обязан сделать это; как поступать в случае потери наблюдаемого. Независимо этого, мною производилась поверка наблюдения на постах лично, или через заведующего наблюдением и опытных филеров, и наблюдение старых филеров за молодыми без ведома последних (это имело значение и для контроля над представляемыми счетами)… Кроме того, так как мои надзиратели ежедневно обходили все свои гостиницы и меблированные комнаты, проходя таким образом по весьма большому числу улиц, то мною был установлен порядок, что каждый из них при ежедневном приходе в отдел, давал справку, кого из филеров и где он видел и при каких обстоятельствах, т. е. стоящим на месте, идущим, или едущим, что также служило и для поверки денежных счетов».

«Для поддержания интереса к занятиям мною широко практиковалась система мелких наград в 1–5 рублей, а иногда и штрафы».

«Понятно, что все вышеперечисленные приемы обучения применялись не строго в такой последовательности, как описано: комнатное обучение чередовалось с практическим, и, кроме того, к каждому последующему вопросу программы я старался переходить естественным путем, по мере встречи на практике того или иного вопроса, хотя бы этим и нарушалась вышеприведенная последовательность».

«Столь же сложная система педагогических приемов применялась и при обучении второй категории агентов наружного наблюдения, полицейских надзирателей; эту отрасль охранной педагогики фон-Коттен поручил своему помощнику, Загоровскому, который, по его аттестации, являлся „в полном смысл мастером этого дела“.

Пройдя первоначально тот же курс обучения, что и филеры, затем надзиратели „в виде испытания" посылались навести две-три справки в качестве частного лица в частные дома или гостиницы, причем предварительно обязаны были доложить, каким способом они предполагают узнать требуемое сведение. Если их способы представлялись удовлетворительными, то обучаемым разрешалось их применять; в противном же случае, им разъяснялись недостатки их способов и указывались два-три других, более подходящих к данному случаю».

«Затем они посылались за ранее поступившими надзирателями присутствовать при наведении ими в качестве агентов полиции справок. Надзирателям разъяснялось, на какие стороны жизни наблюдаемого необходимо обращать особое внимание; цель приезда, откуда получает письма, куда сам пишет, кто его посещает, уносит ли с собой ключ от комнаты, позволяет ли прислуге убирать комнату в свое отсутствие, надолго ли приехал, щедро ли дает на чай, какие именно вещи привез с собой, какие читает газеты и проч. При этом объяснялись также признаки, по которым можно было приблизительно разрешить все вышеприведенные вопросы».

«Вообще надзирателям рекомендовалось поставить дело так, чтобы прислуга сама сообщала им о всем заслуживающем внимания, а в спешных случаях доставляла сведения даже на квартиру надзирателя, при чем понятно, что все расходы на извозчиков в этих случаях оплачивались надзирателями. Рекомендовалось, чтобы после отъезда жильца все записки и клочки бумаги из его номера предъявлялись ему для просмотра».

«Наконец, по мере усвоения себе сущности дела, обучаемым поручалось уже наблюдение за проживающими в определенных гостиницах лицами и наведение там справок. При этом надзирателям настойчиво внушалось наводить справки таким образом, чтобы расспрашиваемые дворник, швейцар или прислуга не могли догадаться, о ком наводилась справка, или точнее, чтобы они полагали, что их расспрашивали об Иванове, тогда как справка наводилась о Петрове».