Полиция

Харри отыскал заезженный «мерседес» Эйстейна Эйкеланна на стоянке у северной стороны Центрального вокзала Осло. Такси стояли кругом и были похожи на остановившийся на ночевку караван, вставший в круг, чтобы легче было обороняться от апачей, налоговой инспекции, конкурентов с более дешевыми тарифами и всеми теми, кто пришел, чтобы отобрать то, что, по их убеждению, по праву принадлежит им.

Харри уселся на переднее сиденье.

— Много у тебя работы сегодня вечером?

— Не убирал ногу с газа ни на секунду, — ответил Эйстейн, осторожно взял губами микроскопическую самокрутку и выпустил дым в зеркало заднего вида, в котором отражалась постоянно увеличивающаяся очередь.

— Сколько часов в смену в твоей машине находится платный пассажир? — спросил Харри, вынимая пачку сигарет.

— Так мало, что я подумываю, не включить ли мне сейчас счетчик. Ой, ты что, читать не умеешь? — Эйстейн указал на табличку «Курение запрещено», налепленную на крышку бардачка.

— Мне нужен совет, Эйстейн.

— Я говорю: нет, не женись. Хорошая тетка эта Ракель, но брак — это беда, а не радость. Послушайся старого мудрого лиса.

— Ты никогда не был женат, Эйстейн.

— Вот об этом я и говорю.

Школьный друг сверкнул желтыми зубами на худом лице и тряхнул головой так, что жидкий хвост стегнул по подголовнику кресла.

Харри прикурил.

— Когда я думаю о том, что пригласил тебя в свидетели…

— Свидетели должны быть собранными, а как же на свадьбе не напиться? Свадьба без пьянки — как тоник без джина.

— Ладно, но мне нужен совет не по поводу брака.

— Выкладывай, Эйкеланн слушает.

Сигаретный дым драл горло Харри. Слизистая уже отвыкла от двух пачек сигарет в день. Он прекрасно знал, что Эйстейн не сможет дать ему никакого совета по этому делу. Как и по другому. Во всяком случае, никакого хорошего совета. Его доморощенная логика и жизненные принципы настолько нефункционально решали насущные вопросы, что могли бы прельстить только особо заинтересованных людей. Несущими конструкциями дома Эйкеланна были алкоголь, холостяцкое существование, девушки низшего пошиба, пытливый разум, к сожалению редко использовавшийся, определенная гордость и способность к самоограничению, выражавшаяся в том, что бо`льшую часть времени он проводил за баранкой такси, а не за рюмкой. Он умел смеяться в лицо жизни и дьяволу, чем восхищал даже Харри.

Харри сделал вдох:

— Я подозреваю, что за убийствами полицейских стоит полицейский.

— Так упрячь его за решетку, — сказал Эйстейн, сплевывая табачную крошку. Внезапно он встрепенулся: — Ты сказал, убийства полицейских? Те самые убийства полицейских?!

— Ага. Проблема заключается в том, что, если я арестую этого человека, он потянет меня за собой.

— Как это?

— Он может доказать, что я убил того русского в «Приходи таким, какой ты есть».

Эйстейн уставился в зеркало заднего вида широко раскрытыми глазами:

— Ты замочил русского?

— Так что же мне делать? Арестовать виновного и пасть вместе с ним? Тогда у Ракели не будет мужа, а у Олега — отца.

— Совершенно согласен.

— С чем согласен?

— Согласен, что тебе надо отмести в сторону тех, кто преграждает тебе путь. Да и вообще хорошо иметь в запасе такие филантропические мысли, спишь гораздо спокойнее. Я всегда так считал. Помнишь, когда мы воровали яблоки, я сбежал и оставил Треску одного? Он не мог быстро бежать в тех ботиках с таким количеством яблок. И я сказал самому себе, что Треску следует наказать больше, чем меня, ему надо вправить мозги в моральном плане, направить в нужную сторону. Потому что он туда и хотел, в мир правильных, так ведь? А вот я, я хотел быть бандитом, так что же, мне надо было вынести порку из-за нескольких жалких яблок?

— Я не позволю другим остаться виноватыми, Эйстейн.

— А что, если этот тип будет и дальше убивать полицейских, а ты знаешь, что можешь остановить его?

— В этом все дело, — сказал Харри, выпуская дым на наклейку, запрещающую курение.

Эйстейн внимательно посмотрел на своего приятеля:

— Не то чтобы, Харри…

— Не то чтобы что?

— Не… — Эйстейн опустил окно со своей стороны и выкинул то, что осталось от окурка, — два сантиметра обслюнявленной бумажки. — В общем, ничего не хочу слушать. Просто не делай этого.

— Хорошо. Самым трусливым поступком в данной ситуации будет отсутствие каких бы то ни было действий с моей стороны. Я могу сам себя убедить в том, что у меня нет достаточных доказательств, и это, вообще-то, правда. Могу пустить все на самотек. Но может ли человек жить с этим, Эйстейн?

— Конечно, блин. Но к этим вещам у тебя, Харри, странное отношение. Ты можешь с этим жить?

— Обычно нет. Но, как я уже говорил, сейчас мне надо учитывать и другие обстоятельства.

— А ты не можешь организовать все так, чтобы казалось, что его арестовал кто-то другой?

— Он будет использовать все, что он знает о других полицейских, чтобы выторговать себе сокращение срока. Он работал сжигателем и следователем по особо тяжким, он знает все трюки. К тому же его спасет начальник полиции, эти двое знают друг о друге слишком много.

Эйстейн взял в руки пачку сигарет Харри.