Политтехнология стальной эпохи. Маршал Берия и политрук Хрущев

На Всесоюзную сельскохозяйственную выставку приехала делегация из 12 фермеров. Одним из делегатов был «кукурузный инноватор» из Айовы Росуэлл Гарст. Он-то и убедил Хрущёва в необходимости перейти на повсеместное возделывание этой культуры. По мнению Никиты Сергеевича, в стране были возможности довести производство мяса до 20–21 млн т ежегодно, что вывело бы страну на уровень США. К 1960 г. производство мяса должно было возрасти в 3,5 раза[430]. Догнать Штаты по маслу и молоку предполагалось и того быстрее — за 1 год. Для этого, по мнению Хрущёва, требовалось произвести молока в стране не менее 70 млн т, или на 40 % больше, чем в 1956 г.[431].

Нет сомнения, что Росуэлл Гарст зла СССР не желал. Он же не был виноват, что кукурузу у нас сеяли не тех сортов, без удобрений и вообще не там. Понятно, что эта культура нужна была не сама по себе, а в качестве корма для скота. Посевы кукурузы в СССР постоянно росли, но «кукурузная лихорадка» приобрела невиданные масштабы только после возвращения Хрущёва из США, которые он посетил с официальным визитом в сентябре 1959 г. За две недели он успел не только провести переговоры с президентом Эйзенхауэром, встретиться со звёздами Голливуда, но и заглянуть в гости к Гарсту.

В результате к 1962 г. посевные площади кукурузы, выращиваемой на зерно, силос и зелёный корм, увеличились с 19,7 млн га (1958 г.) до 37,1 млн соответственно. На начальных этапах в пользу этой культуры активно сокращались посевные площади озимых (пшеницы и ржи) и овса — с 37,2 до 29,4 и с 14,8 до 6,9 млн га в 1958 и 1960 гг. соответственно. Однако к 1962 г. посевные озимых уже вернулись к значениям 1958 г. Чего нельзя сказать об овсе, посевная площадь которого продолжила снижаться, и чистых парах, сократившихся практически в 4 раза — с 24 млн га в 1958 г. до 6,3 млн в 1963 г.[432]. По расчётам Хрущёва, кукуруза должна была давать до 300–400 ц зелёной массы с га, однако на деле пиковой средней урожайностью стали лишь 134 ц с га (1960 г.). Цифра могла бы показаться внушительной, однако зелёная масса, получаемая с многолетних и однолетних растений, на тех же площадях обошлась бы в разы дешевле. Помимо прочего, для возделывания кукурузы банально не хватало удобрений, людей и техники.

С кукурузой полной спелости (то есть употребляемой в пищу) была та же проблема — её урожайность была выше, к примеру, озимой пшеницы (19,3 и 15,1 ц с га по состоянию на 1960 г. соответственно), однако вырастить пшеницу было в разы проще, не говоря о её большей пищевой ценности. Плюс ко всему, урожайность кукурузы была нестабильной. Это показал 1962 г., весна и начало лета которого выдались холодными и дождливыми. Если кукуруза зерном выдала урожайность даже большую, чем пшеница — 22,1 против 16,8 ц с га соответственно, то кукурузный силос дал рекордно низкий урожай. В то время как для многолетних трав такая погода была подходящей, теплолюбивая кукуруза, дала, в пересчёте на зелёную массу, всего лишь 93 ц с га. В Вологодской области, например, засеяли кукурузой 58 тыс. га, а убрали только с одной тысячи. То же самое было в Белоруссии, Центральной полосе, на северо-западе страны и Урале. Урожая фактически не было.

Но это всё прямой ущерб, нанесенный кукурузой сельскому хозяйству, а был ещё и косвенный. Чтобы крестьянин не «развлекался» сеянием привычных для него кормовых трав и все усилия сосредоточил на кукурузе, в стране резко уменьшили выпуск сенокосилок и другой техники для культивации этих культур. В результате треть лугов вышла из употребления полностью. С 1953 по 1965 г. только в РСФСР превратились в болота, заросли и были списаны с оборота около 6 млн га сенокосных площадей. Доходило до того, что в России, Белоруссии и Прибалтике больше трети луговых трав не выкашивались из-за отсутствия техники, а весной, когда не хватало кормов для скота, приходилось везти солому из южных областей страны. Заготовки сена в среднем по стране сократились с 64 млн т в 1953 г. до 47 млн в 1965 г.