Политтехнология стальной эпохи. Маршал Берия и политрук Хрущев

Постановление Президиума Верховного Совета СССР «Об амнистии» появилось 27 марта 1953 г. Оно вышло за подписями председателя и секретаря Президиума маршала К.Е. Ворошилова и дипломата Н.М. Пегова, поэтому амнистия в народе, увы, не ассоциировалась с именем Берии и называлась «ворошиловской»[246]. Кто был её инициатором, знал лишь узкий круг членов Политбюро. Отсутствие шумихи в газетах по поводу авторства важнейшей для народа реформы свидетельствует о том, что Лаврентий Павлович не искал быстрой славы, а значит, не собирался на высший пост. Он по многолетней привычке был всецело сосредоточен на деле. Освобождению из мест заключения подлежали более 1 млн 201 тыс. заключённых[247], в том числе все осуждённые на срок не более пяти лет, беременные или имеющие детей в возрасте до десяти лет женщины, пожилые, несовершеннолетние и тяжелобольные. Закрывались уголовные дела на более чем 400 тыс. человек[248]. Наполовину сокращался срок отбытия наказания для всех осуждённых на срок свыше пяти лет лишения свободы. С амнистированных снимались судимость и ограничение в избирательных правах. Но действие постановления не распространялось на осуждённых за контрреволюционные (политические) преступления, бандитизм и крупные хищения.

К сожалению, амнистия не была реализована полностью. После столь масштабного выхода на свободу заключённых в стране резко обострилась криминогенная обстановка. Уже после «ареста» Берии 2 июля 1953 г. Президиум ЦК одобрил проект Указа Президиума Верховного Совета СССР «О неприменении амнистии к лицам, осуждённым за разбой, ворам-рецидивистам и злостным хулиганам». В итоге все бывшие зэки, попавшие под мартовскую амнистию, продолжавшие вести «паразитический образ жизни и не занимавшиеся общественно-полезным трудом», были вновь отправлены в лагеря. На воле оказались осуждённые за «колоски», опоздания, прогулы и аборты, которые наконец вернулись к нормальной жизни.

Что это было — акт гуманизма или хитрый план Берии? На этот счёт есть несколько мнений. Наиболее популярна гуманистическая версия. Но после амнистии вспыхнуло сразу несколько восстаний в лагерях, в частности, в Горлаге (г. Норильск) и Речлаге (г. Воркута). Считается, что их инициаторами были политзаключённые, которых в указанных местах заключения было большинство. Среди них было немало тех, кто совершал преступления в годы войны, и просто предателей. А это «не колоски», и требовалось время, чтобы разобраться с каждым. Неслучайно даже сын Анны Ахматовой Лев Гумилёв вышел на свободу только спустя три года после смерти Сталина. Другая точка зрения — Берия специально инициировал столь широкую амнистию, чтобы резко обострить криминогенную ситуацию в стране и, имея в своём распоряжении МВД, узурпировать власть и покончить с «коллективным руководством». Наплыв уголовников в столицу давал Берии основание не выводить из неё дивизии МВД, введённые во время похорон Сталина. Если учесть, что у Берии в тандеме с Маленковым была и без того огромная власть, и что появилась эта версия после ареста Лаврентия Павловича, то признать её конструктивной вряд ли возможно.

За амнистию некоторого числа заключённых ратовал и верный сталинец Каганович, который в старые времена старался быть в авангарде «линии партии». Поэтому после ареста Берии он возмущался громче многих, не предполагая, что ему самому остаётся недолго носить партбилет: «Мы все стояли за то, чтобы выпустить мелких воришек и тем более сидевших за прогулы и другие мелкие преступления, но он, Берия, несмотря на то, что в первом проекте не было воров-рецидивистов, бандитов, он настаивал и добился включения всех — и воров-рецидивистов, и других злостных преступников. Теперь ясно, что он это делал для того, чтобы, выпустив их, получить с них расписку в верности и использовать их потом для своих подлых дел. Эти оголтелые выпушенные бандиты — это ядро фашистской банды Берия»[249].

В действительности Берия с видимым удовольствием делал всё, что возможно, для членов «совета директоров». Так, 9 марта, в день похорон Сталина, на поминках он поздравил Молотова с 63‑летием (не правда ли, символичное совпадение), сообщив, что назавтра освободит из ссылки его жену Полину Жемчужину.