Политтехнология стальной эпохи. Маршал Берия и политрук Хрущев

Заметно изменился и сам Тбилиси. В 1934 г. был разработан генеральный план реконструкции города. Именно тогда современная площадь Свободы стала главной. В том же году началось строительство Дома Правительства, который со временем стал политическим центром страны. 7 ноября 1933 г. было начато строительство «Динамо» – главного стадиона Грузии. 12 октября 1935 г. он был официально введён в строй, а с 1937 по 1953 г. носил имя Берии. В 1936 г. пространство на горе Мтацминда было превращено в Парк культуры и отдыха имени Сталина. В 1938 г. осушили рукав Куры; исчез Мандатовский остров, и появился знаменитый Сухой мост. Практически всеми этими проектами руководил Арчил Курдиани (1903–1988), бывший главным архитектором Тбилиси с 1936 по 1944 г. Но Лаврентий Павлович приметил талантливого зодчего гораздо раньше, именно ему поручив создание гордости Тбилиси – стадиона «Динамо». После завершения грандиозных работ Курдиани был назначен главным городским архитектором. В содружестве с Берией он за 8 лет придал неповторимый облик жемчужине Кавказа. Именно этот человек создал «лицо» сталинского Тбилиси. В Москве на ВДНХ он построил павильон Грузинской республики, за что получил Сталинскую премию.

Серьёзный прогресс был достигнут в развитии системы народного просвещения, образования и науки. В 1935 г. был открыт Грузинский филиал АН СССР, в 1938 г. – Юго-Осетинский научно-исследовательский институт. Уже после ухода Берии с поста первого секретаря компартии Грузии, под его патронажем в республике появилась своя Академия наук (1941 г.). В этот период незаметно произошло ещё одно историческое событие – была ликвидирована Закавказская Республика. Эта мера обсуждалась на июньском пленуме ЦК партии в 1936 г., вместе с проектом новой Конституции. Формально этот субъект Советского Союза перестал существовать сразу после её принятия – 5 декабря 1936 г. В качестве объяснения подобного шага было сказано, что республика выполнила свою историческую роль, и нужды в ней больше нет. Что же за «роль» была у республики? Историки спорят об этом по сей день, строя различные предположения о реальных причинах ликвидации ЗСФСР.

Эпоха Берии в Грузии закончилась в августе 1938 г., когда он был назначен заместителем наркома внутренних дел СССР. Его место заняла личность неприметная – Лечхумец Кандид Чарквиани. Этому человеку придётся быть главой Грузии (секретарём грузинской ЦК) всю войну и послевоенную эпоху. Он продержится у власти очень долго, и свалит его только «Мингрельское дело» 1952 г.

А пока вернемся к Хрущёву, который, будучи первым секретарём МК ВКП(б) в годы «Большого террора», конечно, отвечал, прежде всего, за репрессии в Москве и области. Напомним, что по постановлению 1935 г. виза первого секретаря была необходима для ареста всех коммунистов. Стартовали репрессии согласно оперативному приказу наркома внутренних дел СССР Н.И. Ежова № 0047 «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов» от 30 июля 1937 г. Данный приказ устанавливал лимиты на репрессии и расстрелы по всей стране и определял меру наказания. Первая категория – расстрел без реального суда и следствия, без права на апелляцию. Вторая – высылка в концлагерь в Сибирь, на Крайний Север или Дальний Восток, также без апелляции.

Лимит по Москве и Московской области был определён в 35 тыс. чел., из них рекомендовалось приговорить к расстрелу 5 тыс.[14]. Для руководства карательной акцией была создана тройка, в состав которой, как и везде, помимо представителей НКВД области и прокуратуры, входили на правах старших и партийные руководители, в частности ближайшие заместители Хрущёва: 2-й секретарь обкома А.А. Волков (пробыл в тройке всего месяц, до августа 1937 г.) и секретарь Московского обкома С.Н. Тарасов (около 3 месяцев, до октября 1937 г.). Все остальные члены тройки – представители НКВД и прокуратуры. Хрущёв успел и сам побывать в тройке – ещё до приказа № 00447 на этапе её формирования, но был заменён на Волкова ко дню выхода основополагающего документа[15]. Совершенно очевидно, что все основные решения по количеству и «качеству» убиенных не принимались без хозяина столицы и области. Отныне от него зависело, у кого отобрать жизнь, а кого ей «премировать». Хотя общую линию задавал, конечно же, единоличный властитель СССР.