Полюби Меня (СИ)

Впрочем, в Амстердаме просто было весело и интересно. Свободный вечер я посетила не просмотру знаменитого квартала Красных Фонарей и не посиделке в одном из многочисленных кофе-шопов. Так уж повелось, что наркотики — не моя тема, пусть даже легкие, пусть даже в Амстердаме. Пробовала я травку в школе, но ничего кроме повышенной тревожности она у меня не вызвала.

А вот музей голландского искусства посетить стоило. Натуралисты и меня не оставили равнодушными. Идеалистические пейзажи, на которых мирно паслись коровы под ветряными мельницами действительно приковывали внимание. Потому что в них были мир и спокойствие. А не боль. Аэрто нравятся картины, после просмотра которых испытываешь страх и печаль, отторжение до рвотного позыва. Которые словно камешек в ботинке — раздражают, но забыть их невозможно. Вкус Александра совсем другой. Я отправила боссу селфи на фоне картины Рембранта и получила ответное сообщение в считанные секунды: «Рад, что вы хорошо проводите время». Он долго писал что-то еще, но не решился отправить.

В Берлин я прилетела утром и тут же отправилась в пивоварню. Молодой специалист, явно гордящийся своим английским провел меня по пивоварне и показал все этапы производства, а потом пригласил в свой кабинет, где предложил выпить то самое синее пиво, которое предполагалось запустить в производство. И так горели у парня глаза, когда он рассказывал о пиве, которое решили называть «Голубой Дунай», что я невольно заслушалась. А потом и вовсе пообещала, что еще раз поговорю с Александром об этой идее. В Германии одержимость поиском Искрой достигла огромных масштабов. Кто бы знал, что немцы такие романтики? Люди хлопали друг друга по рукам, стучались локтями, на вокзалах висели плакаты «Прикоснись, проверь. А вдруг?». За время прогулки по пивоварне меня потрогали раз двести. Как мне потом объяснил все тот же специалист, который рассказывал о пиве, правительство поддерживает поиски своей второй половинки в том числе потому, что рожденные искрой практически не болеют. А от того не перегружают систему здравоохранения. Вот такой прагматичный подход в делах сердечных. В город вечером я гулять не пошла, почему от мысли, что меня опять будут трогать свело зубы.

А вот жители города Любви — Парижа, оказались не столь одержимы идеей поиска своей второй половинки. Оно и понятно, Париж едут парочки и далеко не все из них связаны Искрой. Вот и живет здесь идея того, что Любовь — драгоценность, и не важно вечная она или нет. Даже наверное лучше, если не вечная — потому что тогда есть шанс, что турист приедет вновь. На этот раз, чтобы попытаться впечатлить другую свою возлюбленную.

Перчатки здесь были в моде, белые и по локоть, и я немедленно прикупила себе пару. Они весьма подходили к маленькому черному платью, которое я надела для посещения ресторана-бара сети «Азаик», того самого, где немедленно требовалась реставрация. Смешать деловой и свободный стиль оказалось удачной идеей. В очках в черной оправе, удобных лодочках и с лэптопом, который идеально помещался в модной сумке на тонком ремешке, я чувствовала себя уверенной бизнес леди. А право подписывать некоторые документы от имени самого Александра Дарка, так и вовсе позволило чувству собственной значимости возрасти до небес.

Ресторан «La vieille etincelle se remet a briller», что означало «Старая искра вновь разгорается» находился на площади рядом со знаменитой пирамидой Лувра. Из высоких окон можно было наблюдать за человеческим морем туристов желающих попасть в музей и наслаждаться их мельтешением и страданиями под немилосердным солнцем. Мрачное удовольствие, но многим по вкусу, судя по тому, что запись в это место осуществлялась как минимум за месяц. Хотя наверное не только в этом дело: кухня здесь отличалась изысканностью, персонал был вышколен в лучших традициях девятнадцатого века, да и интерьер, из-за которого я сегодня приехала, оказался выше всяких похвал. В ресторане этом ужинали короли и крупные бизнесмены, знаменитости и политики. «Азаик» прибрел его пять лет назад, когда предыдущий владелец умер, а наследники его не нашли в себе сил вести столь сложное дело.

Молодой человек в униформе вежливо мне поклонился и повел в зал, где за накрытым скатертью столиком, на котором одиноко благоухала кофе крохотная фарфоровая чашечка, сидела женщина. Настоящая парижанка, так бы я ее охарактеризовала. Она была в годах, которые не отняли, а только подчеркнули красоту. Острый носик, большие карие глаза с тяжелыми веками, легкий костюм от известного дизайнера и шарфик из зеленого шелка.

— Жанна, управляющая — она протянула мне руку. Пальцы венчал неброский маникюр. Мне даже стало неловко за алый лак, которым были покрыты мои коготки. Женщина говорила с сильным французским акцентом, но я читала где-то что мне посчастливилось, и многие французы принципиально не говорят по-английски. Вот для Александра подобное не было бы проблемой, он точно говорит на французском.

— Кира — представитель центрального офиса Азаик, — представилась я.