Полюби меня такой

Дарья лежит такая маленькая, прозрачная. Тяжёлое дыхание, поддерживаемое приборами, куча аппаратуры, датчиков, проводов. Она даже не цепляется за жизнь.

— Пап. Пойди, поешь, отдохни, — трогаю за плечо. — Я посижу вместо тебя.

Ноль реакции. Даже голову не поднимает. Так и продолжает шептать, не реагирую на внешний мир. Постояв немного, выхожу и нахожу доктора.

— Как Дарья? — смотрю в сочувствующее лицо.

— Скорее нет, чем да, — качает головой. — Она слишком слаба.

— Но что-то можно сделать?! — нервно повышаю голос.

— Всё, что нужно мы сделали. Остаётся только ждать.

Возвращаюсь в палату к Рине. Не укладывается в мозгу, что всё может так херово закончиться. Не представляю нашу жизнь без её сияния, тепла, обнимашек. Мокрые дорожки стекают по щекам. Мужчины плачут, когда теряют очень важное.

Зачем я летел в страну пьяных медведей, играющих на балалайках? Просто мой отец на пике кризиса среднего возраста, женился на самой лучшей русской медведице и состругал чудесного, маленького медвежонка. Я прилетел увидеть его счастье, узнать его женщину. Я прилетел не для того, чтоб хоронить их жизнь. Я молился всю ночь, первый раз в жизни. Просил сохранить жизнь, сохранить отца. Вытирая слёзы, молил вернуть Дарью.

Поганое утро началось с очередной остановки сердца. Отец избил врача, сказавшего, что всё напрасно и надо отпустить. Дебил! Отец никогда её не отпустит. С его хваткой он будет держать её на грани, пока она не переступит черту назад. Сердце запустили. К девяти прилетел врач из Америки. Осмотрев Дарью сказал, что будет вытаскивать. Следующую операцию назначил на одиннадцать.

Сижу у кровати Рины, жду пробуждение. Надо ей рассказать, отвезти посмотреть на мать.

— Джей. Что с мамой? — шепчет Рина проснувшись. Даю ей попить, собираясь с духом.

— Дашу ранили, — беру за руку, смотря в блестящие от слёз глаза. — Она не приходит в сознание, отец с ней. Мариш. Ты только не волнуйся. Приехали лучшие врачи, готовят к операции.

— Я хочу её видеть, — морщась от боли, пытается встать с кровати. Поднимаю на руки, сажаю в кресло, везу к Дарье.

Отец всё в той же позе, шепчет, гладит по руке. Подвожу Рину с другой стороны кровати, кладу руки на плечи, боюсь отпустить.

— Мам, мамочка. Это я Марина. Мамуль, слышишь? Я пришла. Со мной всё хорошо, — слёзы льются потоком, но Рина не замечает.

Придя за Дашей, врач пытается уговорить отца остаться в палате. Он не приклонен. С обещанием вырвать всем конечности, прорывается в операционную. Мы перемещаемся в коридор поближе к ним. Мариша рыдает, бьётся в истерике.

— Это я виновата! Она меня закрыла! — кричит, вдавливаясь мне в грудь. — Джей! Что будет с нами?! Что будет с Максом и Ди?!

— Малыш, всё будет хорошо, — глажу по волосам, стараясь говорить уверенным голосом. — Отец не отпустит. Ты же знаешь какой он упёртый.

Операция длится уже четыре часа. Мы не двигаемся. Мы ждём чуда.

Глава 14

Джейк

Семь часов! Семь самых долгих, грёбанных часов! Дверь операционной ни разу не открывается за это время! Господу пообещал всё что могу и не могу! Рина от рыданий переходит к всхлипываниям! Ей давно надо отдохнуть, но она боится оторвать взгляд от двери.

Наконец выходит врач. Срываюсь к нему, боясь услышать, что всё напрасно. Он устало вытирает лоб и садится рядом с Мариной.

— Мы сделали всё возможное, — спокойный, ровный голос напрягает. — Остаётся ждать. Самое критичное первые сутки после операции. Если справится — жду приглашение в гости.

Трясу ему в благодарности руку, огромное желание набросится с привыкшими уже обнимашками. Слова застряли где-то в горле, поэтому просто трясу головой как болванчик. Сутки. Всего лишь сутки. Отец удержит! Справится! Стойкое чувство, что теперь будет всё хорошо!

Дожидаемся, когда Дашу вывезут из операционной. Отец по-прежнему не отпускает руки, идёт рядом и говорит, говорит, говорит. Оставляем их в покое и возвращаемся в палату. Следом заходит лечащий врач, меняет повязку, настоятельно требует поесть. Кусок в глотку не лезет ни мне ни Марине. Обходимся йогуртом и уговорами поспать. Относя поднос, прошу медсестру вколоть Рине снотворное. Слишком измотана и бледна. Поставив капельницу, девушка вводит туда успокоительную жидкость и Рина медленно моргая борется со сном.

— Джей. Обещай, что сразу разбудишь, — вцепилась мне в руку. — Джей. Сразу!

— Мариш. Сразу. Клянусь, — глажу её по волосам, обволакивая теплом м нежностью.

Пока Рина спит, звоню Вадиму и описывая всю ситуацию. Вадим молодец, держится. Никаких истерик и пустых вопросов. Только один:

— Когда можно приехать?

— Вадь. Сейчас ты нужен дома, — обрубаю его желание. — Здесь и так достаточно слёз. Тем более отец никого не подпускает к Дарье. Он как дракон над золотом. Как только что-то изменится, позвоню.

Сбрасываю вызов и набираю Ларри.

— Лар. Что-нибудь выяснили?

— Вычислили стрелка. Ищем где окапался, — отчитывается Ларри. — Будет информация, сразу наберу.

Захожу к отцу в надежде, что Даша очнулась. Но нет. Дыхание стало ровнее, что радует, а бледность и посиневшие губы расстраивают.