Полюби меня такой

Поздравили, позавтракали, поболтали. К двенадцати в палате стало очень шумно. Приехали все, кроме животного мира. Хватаем Лёшку и убегаем из дурдома. Бедный парень истосковался. Перебирается от мамки ко мне и обратною

— Предлагаю уехать домой со всеми, — перехватываю карапуза и даю ему булку.

— Согласна, — радостно улыбается Рина. — Устала здесь находиться. Домой хочу.

— А как я хочууу, — поигрываю бровями.

— Маньяк, — фыркает. — Ты мне хоть одежду добыл, гризли? В чём я поеду? Зима на дворе, а у меня халатик шёлковый и тапки тряпочные.

— Фак! — закатываю глаза. — Про неё-то я и забыл! Сейчас что-нибудь придумаю.

Через десять минут, ободрав местных работников на штаны с рубашкой, а отца на пальто, радостный возвращаюсь в палату. Гордо сбрасываю добычу на кровать и перетаскиваю Лёшку к себе.

— Переодевайся, — поторапливаю её.

— А с тапками что сделаешь? — вперилась в меня, уткнув руки на талии и развернув локти в стороны.

— На руках, Мариночка, понесу, — прищуриваю глаза, всем своим видом показывая, что меня такой позой не запугаешь. — Так что давай быстренько наряд медсестры надевай. Скоро дракон всех погонит от Дарьи, надо с ними успеть уехать.

Костюмчик великоват, но не страшно. Резинку потуже, рубашку поглубже и вперёд. Как я и говорил, из палаты родственники вылетают пулей, особенно самое старшее поколение. Отца хватило на двадцать минут, потом включилась сирена.

— Вадим! Мы с вами едем, — останавливаю напуганную стайку. — Подождите нас, мы только простимся.

— Уверен, что хочешь туда заходить? — тычет пальцем в дверь, за которой бушует шторм.

— Мы быстро. Дракон даже не поймёт.

— Мам, пап, мы уезжаем, — сходу щебечет Рина. — Зашли обнять и чмокнуть.

Папа пытается хмурится, но сгребает и целует в щёку с удовольствием. Пообещав навестить завтра, спешно покидаем недружественную территорию. Приехав домой, обедаем и прощаемся с Машей, Тимуром и бабой Людой. Тяжёлая аура у бабы Люды, долго выносить невозможно. Отправив их с водителем домой, помогаем Вере Павловне убрать со стола. Её попросили остаться и помочь Марине, на что баба Вера расплылась в счастливой улыбке и побежала кормить Ди.

Доживаю до вечера, скрепя яйцами. Уложив детей, несу любимую в душ, аккуратно мою, стараясь не мочить бинты, вытираю и перебираюсь с ней в кровать.

— Я буду нежным, — шепчу ей в губы. — Расслабься… Я всё сделаю сам…

Нежность. Сегодня был самый ванильный секс в моей жизни. Боясь сделать резкие движения, контролирую даже вдохи. Доведя пальцами и языком до рваного дыхания и срывающихся стонов, переворачиваю на бок, облокачивая спиной к себе, приподнимаю её ножку вверх, раскрывая для себя и не спеша ввожу истосковавшийся член, замерев во влажном тепле. Плавные, тягучие движения, доводят до оргазма медленнее, но растягивают удовольствие, даря возможность прочувствовать всё ярче.

Кто бы знал, как тяжело не наброситься на неё с жёстким трахом, попользовав все дырочки. Сколько терпения и самоконтроля пришлось применить, чтобы не сорваться. Даже сейчас, обнимая её, чувствую сумасшедший голод, требующий длительного и качественного удовлетворения.

Марина

Месяц, как мама лежит в больнице. Месяц с того кошмара, пытавшегося разодрать нашу жизнь. С тех пор Максим дома не появлялся. Он расставил свои приоритеты: Ди сейчас маленькая и он ей не нужен, а жена… Жену он чуть не потерял. Страх оставить её одну, даже на десять минут, отдаёт паранойей. Постоянно держать за руку, переросло в зависимость.

Потихоньку всё возвращается на свою стезю, кроме охраны. Их стало ещё больше. Четыре человека возят в школу Алю, троих выделили Вадьке, с десяток в клинике и столько-же здесь.

Сегодня врачи наконец-то обещают выпустить маму, и мы готовим разные вкусняшки. Родственников звать не стали, только дети, маме нас бы переварить.

Первой с ног всех сбивает Тыква со своим выводком. Она соскучилась и по маме, и по Максу, зато прониклась к Джейку и Гене. Они выгуливали её по очереди, заставляя бегать и сбрасывать жирок, накопившийся, пока она была беременной.

Макс сразу хватает Дину, поднося к жене и сюсюкаясь. Маме пока нельзя поднимать Ди, но она и так счастлива находиться рядом. Алька обнимает её и прячет слёзы, она меньше всех посещала в больнице, оттого и тосковала больше. Натискавшись, проходим в столовую с ломящимся от еды столом. Теперь плачет мамочка, от радости, но так горько, горько.

— В субботу у нас венчание, — между пережёвываниями заявляет Макс. — Гостей не зовём. Только вы и мы.

— А чего так рано? — интересуется Вадим.

— Не хотим больше ждать, — тихо вставляет мама. — Надо разбавить плохое хорошим.

— В субботу, так в субботу, — улыбается Алька. — Осталось два дня. Когда за платьями поедем?

— Когда захочешь, — зеркалит её улыбку Макс.

Шопиться решаем ехать завтра, сегодня сил нет от слова совсем, все на эмоции ушли. Пообедав, расползаемся по комнатам укладывать мелких и отдыхать самим.