Полюби меня такой

И ни каких посторонних мыслей. Всё кажется таким правильным, таким нужным. Поцелуй, еле цепляющий губы. Не могу пошевелится. Не могу издать ни звука. По инерции приоткрываю рот, пытаясь словить невесомый выдох, и получаю его ураганом, сминающим, кусающим на грани боли и удовольствия. Требовательные пальцы, дразняще поглаживающие складочки, мой стон, умоляющий о продолжении и скручивающаяся спираль где-то внизу живота, выворачивающая ноги от невозможности терпеть. Пальцы, погружённые в меня, не снимают этой тянущей боли. Потребность чего-то большего, резкого, жёсткого маниакально терроризирует разум. Не замечаю, как оказываюсь на столе, требовательно раздвигаю ноги, впиваясь ногтями в плечи, и умираю от дикой наполненности, от бешенного темпа. Несколько секунд, и спираль взрывается, подбрасывая и проникая во все части тела, до звёзд в глазах, до полной дезориентации.

И всё ведь хорошо! Всё ведь так как должно быть! До тех пор, пока я не понимаю, что и с кем натворила! Пока эйфория не перетекла в жуткую, чёрную боль в груди. Мы что-то кричим друг другу, не цепляющее мой разум. Звон разбивающейся чашки, гнев в глазах напротив и грохот от закрывающейся двери. Отрезвляет окончательно.

Иду в детскую комнату, ложусь на диванчик, подтягиваю колени к груди, в которой пустота вытесняет боль. Больше нет слёз и сожалений. Я устала себя жалеть. Я устала жить несчастливой. Что-то сломалось с той спиралью. Надеюсь не я.

Глава 3

Джейк

Утром просыпаюсь на нуле. Зачем я наговорил Марине гадостей? Не уверен, что она теперь подпустит меня к себе. Месть больше не волнует. Мне нужна она. Ведьма, давшая вкусить и приворожившая.

На кухню вытягивает запах свежесваренного кофе. Отец с крошкой Ди на руках, Дарья с тёплой улыбкой, готовящая завтрак и щебечущая мужу нежности.

— Доброе утро, — вяло протягиваю, садясь за стол.

— Доброе утро, Джейк! — радостно встречает Дарья. Чем больше с ней общаюсь, тем меньше хочется называть её медведицей. Она всасывает в семью, как в болото, своей добротой и сиянием. — Что будешь завтракать? Омлет, каша, блинчики?

— Спасибо. Только кофе, — отказываюсь от пиршества.

— Зря сынок, у Даши охрененные блинчики с творогом, мясом и курицей с противной зеленью, — соблазняет отец.

— Дурында! Не с противной зеленью, а со шпинатом, — легонько шлёпает мужа полотенцем по плечу.

— Потише женщина! — восклицает папа. — Я ребёнка чуть не уронил от твоего удара!

Дарья с улыбкой качает головой и ставит передо мной кофе и тарелку с блинами. От аромата желудок пищит серенады.

— Какие самые вкусные? — спрашиваю, нацелясь на тарелку.

— Все пробуй, — отвечает Даша, ставя еще две тарелки и сметану.

Блины действительно крышесносны. Хрустящая, поджаренная корочка и нежная, сочная, начинка внутри. Мне начинает нравиться в этом ледниковом периоде. Только душа рвётся в квартиру ниже на два этажа. Заставляю себя сидеть на месте, запивая нетерпение горечью кофе.

Позавтракав, едем с отцом в офис. Пол дня пролетает в огромном объёме информации. Секретарша Лиза, приписанная мне с щедрой руки отца, с задолбанным видом таскает папку за папкой. От летящей походки с обширной восьмёркой не осталось и следа. Глядя на её шпильки и согнутые от усталости колени, у самого болят ноги. Пытаюсь встать и помочь ей, но отец останавливает:

— Сиди. Она пришла работать, а не жопой крутить. Если оделась как блядь, забыв про прямые обязанности, пускай бегает и вспоминает. У меня секретарь приходит на работу пахать, а не денежный мешок подыскивать.

— А ты уверен, что Дарья с тобой не из-за денег? Что она стоит разбитого брака? — осмеливаюсь задать интересующий вопрос.

— Брак с твоей мамой был разбит с самого начала. У нас не было шансов. Мы не были счастливы. Это всё было фикцией. Всё кроме тебя. Но даже ты не смог сделать этот брак настоящим. Нельзя заставить любить.

— Тогда зачем вы поженились? — всматриваюсь в его лицо. Мы первый раз общаемся как отец с сыном. Мне важно понять. — Ты мог просто стать папой выходного дня и строить свою жизнь дальше.

— Не мог. И Сара не могла, — тяжело вздыхает. — Мы были слишком молоды и не могли сопротивляться родителям. Это их брак. Это их слияние компаний.

— А Дарья?

— Даша бросила меня, как только узнала про тебя и Сару, несмотря на то, что уже была беременная. Вернулась ко мне после аварии, когда все врачи твердили, что я больше не буду ходить. Она заставила дать обещание, что я встану и пойду. Ну а дальше «Мужик сказал — мужик сделал».

— Когда ты понял, что любишь её? — замираю, ожидая ответа.

— С первого удара, — мечтательно улыбается, покручивая кольцо. — Как глаза открыл, так и влюбился. Она сбежала, а я искал. Ничего о ней не знал и искал.

— А как понял, что действительно влюбился, а не просто яйца зачесались? — не отстаю.

— Так-яйца-то сначала и зачесались, — смеётся. — Думал сдохну, если не почешу об неё. А потом понял, что сдохну, если отпущу. Она моя половинка. Мы очень долго шли друг к другу.