Полюби во мне тьму

Когда ангел в очередной раз исчез, Лючия сильно заболела. «Она уже вчера бредила, представляя, что говорит с кем-то незримым», - пожаловалась настоятельница, и сиротку закрыли в келье, боясь, как бы лихорадка не перекинулась на остальных. За все время болезни Лючия видела лишь монахиню, разбирающуюся в травах. Ее отвары сбивали жар, и в недолгие перерывы между приступами озноба девочка могла насладиться разговором с интересным человеком. Именно монахиня-знахарка дала ей ключи от подвала, где хранились старые книги, и Лючия, хоть и задыхалась от кашля, часами там пропадала.

Как-то, задев шаткую стопку, моментально рассыпавшуюся у ее ног, Лючия выудила на свет необычную книгу. Переплет из тончайшей черной кожи, странные рисунки и незнакомый язык вызвали страстное желание понять, о чем говорится в —таи1 icTDOi и юм фолиа! ггс.

-      Я, можно сказать, своровала ее, - улыбнулась Лючия, вспоминая, как боясь, что ей запретят читать черную книгу, спрятала ее под шаль, в которую куталась, спускаясь в подвал. - А ночью, когда все спали и не могли обнаружить горящую свечу, я открывала пахнущую плесенью находку. Сначала я ничего не понимала и просто листала страницы, рассматривая загадочные рисунки. Отчего-то я злилась, словно только от меня зависело, откроется мне тайна чужого языка или нет. А однажды, когда глаза уже закрывались, и я лишь усилием воли заставляла себя смотреть на страницу, произошло нечто странное. - Тут Лючия обернулось к привидению, зависнувшему за ее спиной и с опаской наблюдающему за манипуляциями женщины-алхимика: - Дуня, вы грамотная, а потому, возможно, помните, как сливаются буквы, когда клюете над книгой носом?

Дуня на всякий случай кивнула.

-      Вот и я, засыпая, уже не различала, где кончается рисунок, и начинается текст, как вдруг буквы поплыли, стали расправляться, заново перевиваться, и я обнаружила, что понимаю не только то, что написано, но и вижу совершенно иной рисунок, который буквально проявился из путаницы линий. От испуга, что происходит нечто запредельное, я моргнула... и убедилась, что видела лишь сон. Лежащая передо мной книга оставалась прежней, а я опять ничего в ней не понимала. Утром я выслушала нарекания за истраченные свечи, а потому была наказана на неделю, и уже читать ночами не могла.

-      А потом? - заволновалось привидение, видя, что Лючия замолчала и, проверив горелку, развязывает фартук. Девушка, улыбнувшись привидению, выбрала из кучи в углу годные яблоки, помыла их в собранной дождевой воде и, выглянув в окно и убедившись, что воины никуда за ночь не делись, уселась в кресло у кровати.

Дуня отказалась от предложенного яблока, и, расположившись у неподвижного демона под боком, приготовилась слушать.

-      Когда мне выдали новую свечу, я тут же взялась за книгу. Я щурила глаза, скашивала их к носу, но на странице ничего не происходило. Ровно до тех пор, пока меня не потянуло ко сну, - Лючия с хрустом откусила яблоко. - Не буду подробно рассказывать, что я вычитала, - произнесла она с набитым ртом, - но к утру я уже не нуждалась в свечном свете. Я могла вызывать огонь сама. Смотри!

Леди Росто щелкнула пальцами, что-то прошептала, и у носа привидения повис яркий лепесток пламени.

Дуня ойкнула и отлетела к окну.

-      Нечего так тесно прижиматься к моему врагу, - назидательно проговорила Лючия и вновь откусила яблоко.

Глава 18. Крылья ночного мотылька

Слушая перепалку женщин и сознавая, что одна из них явно проигрывает, а потому может с испуга сболтнуть лишнего, Кразимион решил, что пора бы ему «прийти в себя». Он сел и огляделся туманным взором, словно не понимал, где находится и как тут оказался.

- Леди Лючия, смотрите! Ваш враг очнулся!  – в голосе Дуни вкупе с активной жестикуляцией пальцем, указывающим за спину Лючии, вовсе не гремело ликование за вернувшегося к жизни приятеля. Там слышалось облегчение: ей удалось отвести огонь от себя и благополучно уйти от ответа, почему вырвала из ведьминой книги полупустые страницы.

Леди Росто не сразу оглянулась. По сжавшимся в кулаки ладоням и покрасневшим кончикам ушей было заметно, что ведьма укрощает свои чувства. Ну, или, что тоже вполне возможно, считает до ста, прежде чем встретиться глазами со своим чернокрылым ангелом.

А он был великолепен. Синяки и кровоподтеки за время вынужденного бездействия бесследно исчезли, спутанные волосы, раскинувшиеся по широким плечам, хоть и добавляли образу некоторой неухоженности, делали красоту дикой, а безмятежный взгляд, устремленный на замершую хозяйку башни, заставлял задержать дыхание.

Дуня, любуясь демоном, тоже перестала дышать, пока не поймала себя на мысли, что и до этого давненько не испытывала нужды в воздухе.

Лицо Лючии пошло красными пятнами, когда Кразимион встал в полный рост, не заботясь о том, что простыня, скрывавшая его наготу, соскользнула.