Полюбила парня я...

ЮРАСИК. Да я не про то… Ты говорила, он странный… Почему?

ОЛЯ. А кто сказал — странный?

ЮРАСИК. Ты! Кто еще?

ОЛЯ. Не говорила я такого!

ЮРАСИК. Да только что сказала!

ОЛЯ. Я сказала «большой», а не «странный»…

ЮРАСИК. А это не одно и то же?

ОЛЯ. Большой — не значит странный… Маленький — вот это да, действительно странно… А у тебя он, ну как бы поточнее выразиться? — ну, короче, у тебя всегда большой…

ЮРАСИК. Значит, и вчера был большой?

ОЛЯ. Почему был? Всегда большой, когда меня видит… Был, есть и будет… Вот!

ЮРАСИК. Слушай, а он не у тебя?

ОЛЯ. Кто?

ЮРАСИК. Ну Шопен мой…

ОЛЯ. Ну ты даешь! Скажешь тоже! (язвительно) Пока нет!

ЮРА проходит в комнату и начинает рыскать по ней в поисках чего-то.

ОЛЯ. Ну ты просто как у себя дома уже!

ЮРАСИК. Ну куда он мог деться?

ОЛЯ. Ну не моего друга же ты ищешь, в самом деле?! Такое же просто-напросто невозможно!.. Может, ты меня разыгрываешь?

ЮРАСИК. (чуть не плачет) Ну где он? Где?

ОЛЯ. Нас послушать со стороны, так вообще бредятину несем такую… Какой-то Шопенгауэр, был, — скажешь тоже! А! (Хватается за голову. Говорит шепотом.) Микрофоны?..

ЮРАСИК. Нет, нет, совсем нет! А в-общем, считай, как знаешь…

ОЛЯ. Что-то я тебя не понимаю…

ЮРАСИК. За нами следили, понимаешь, следили английские спецслужбы — Пи — три-четырнадцать или как их там?.. А? Ми-восемь? Все равно они прослушивали все наши разговоры… На пленку все записали…

ОЛЯ. И что теперь будет?

ЮРАСИК. Все. Капец нам пришел!..

ОЛЯ. Они нас заберут? Шантажировать будут, вербовать, да?.. А что мы знаем-то? Что мы знаем? Государственные тайны какие? А? Кстати, а каков нынче курс продажи Родины, ты не в курсе?

ЮРАСИК.(Садится на кровать.) Нету! Все! Мне теперь капец…

ОЛЯ.(Подсаживается к нему.) Что, может, организуем встречу двух великих людей? Моя Жорж Санд уже соскучилась после вчерашнего… А как там Шопенгауэр? Он по-прежнему все такой же женоненавистник? А? Юрочка?

ЮРАСИК. Не до шуток мне, понимаешь, не до шуток!..

ОЛЯ. Ну какие могут быть шутки? Жорж Санд не водит дружбу с другими мужчинами, верно ждет своего Шопенгауэра, а тот на нее даже глядеть не хочет, погрузился с головой, ты слышишь, с головой, в себя и в свою философию… Только философия тут проста, как в песне поется какой-то, ты моя женщина, я твой мужчина… Чего тебе еще надо?

ЮРАСИК. Ничего мне не надо!

ОЛЯ.(напевает) Мне ничего не надо, кроме шоколада… (Подбирается к нему.)

ЮРАСИК. Ну перестань, Оля!

ОЛЯ. Ты же сам говорил, официанту следует всегда помнить: чем меньше вежливости проявляет этот… потребитель, тем вежливее должен быть он сам… Ведь так, да? Изысканная вежливость — лучший ответ на любую бестактность…

ЮРАСИК. Ну что ты лезешь ко мне все со своей философией и литературой! Не знаю я ничего! Не читал ничего! И читать ничего не хочу! И нечего меня пичкать именами своими! Не знаю я все равно Шопена твоего… Плевать я на него хотел!

ОЛЯ. Дурачок! Зачем же на него плевать-то? Он же такой могучий, такой сильный, такой выносливый… (Расстегивает молнию на ширинке.)

ЮРАСИК. Ну не надо! Не надо!

ОЛЯ. Такой хороший, такой нежный, такой ласковый… Аааааааа!

Кричит и в ужасе отбегает от него. Стоит посреди комнаты и смотрит на него. ЮРАСИК встает и выходит из комнаты, надевает ботинки и уходит, хлопнув дверью.

СЦЕНА ТРЕТЬЯ

Снова трехкомнатная квартира. Все еще льется вода из душа. ЮРАСИК, не снимая ботинок, проходит и выключает воду, идет к дивану, на ходу стягивая галстук, и ложится.

ЮРАСИК. Что же делать? Что же теперь делать?

Звенит звонок. ЮРАСИК лежит и не обращает внимания на звонки. Вдруг вскакивает и хватает трубку.

ЮРАСИК. Алло! (с подобострастием) Я не смогу! У меня несчастье! Я… не могу сказать… Хуже, еще хуже! Гораздо хуже! Нет, не умер, но тоже страшно… Как? Но я не могу! Я хочу работать, я буду… Я отработаю…

Сидит с трубкой и качает головой. Резко бросает ее на тумбочку.