Полюбить Ареса

Стас подал знак официанту, чтобы принесли счет. Жаждущая обзавестись потомством светская львица восприняла это как сигнал к наступлению: обед закончился, Стас собирался назад в офис, и стоило ловить момент. Она поднялась, призывно изогнувшись, пересела к нему на диван и со всей щедростью охотницы на хорошие гены уперлась силиконовой грудью ему в плечо.

Но рыжие волосы не были темными, циничный взгляд не обдавал теплом. Все не то. Не те. Ни одна была не нужна, даже на ночь. У него «не вставал», даже на грудь четвертого размера. Позвонил было в службу психологической помощи — сказали, это ментальный блок. Зашибись. Приплыли. Видно, это бумеранг за то, что называл Владимира импотентом.

Соня просунула руку ему под пиджак, обнимая, но чужое прикосновение не будоражило кровь. Наоборот, заныло отбитое накануне ребро.

Но опять же: пора вернуться к здоровой жизни, сколько можно нудеть, как князь Солнышко? Если с любимой женщиной не срослось, так почему не взять вот эту, которая всеми силами пытается поднять ему самооценку?

Ответ был простой: а потому что.

Стас достал из кармана телефон и, настроившись на волну беззаботности, набрал Церберу в Москву, и пофиг, что там ночь.

— Привет, брат, как жизнь?.. Слушай. Я тут вспомнил случайно, что у князя с Сашей свадьба… Она была уже или только планируется? Что-то я дату не записал перед отъездом. Неудобно. Хочу подарок отправить.

Цербер долго молчал. Кашлял, бормотал мантры какие-то. С Настей, что ли, шушукался? Послышались шаги, хлопанье дверью, гул улицы. На балкон вышел, что ли?

— Кеша, ты меня слышишь? — разозлился Стас.

— Слышу! — разозлился в ответ Летов. — Нет никакой свадьбы. Саня опомнилась и ушла от Владимира.

Сердце прострелило болью, и оно рвануло в укрытие. Архипов напряг спину и машинально положил ладонь на руку Сони, крепко сжимая и убирая подальше от себя.

— Не понял. И давно?

— Ну-у, еще до твоего отъезда, — добил его Цербер контрольным в голову.

— А почему она мне не сказала? Что это за бред вообще?

— Афишировать не хотела.

— Гм… Ясно. Ну пока. Я на встрече, занят. Не звони мне больше в такое неудобное время.

Стас вернул телефон в карман и просидел в прострации с минуту, покрываясь инеем изнутри и сглатывая незнакомую горечь обиды…

Господи, никто и никогда не мог задеть Стаса так сильно, чтобы он обиделся. А светлая достала-таки до души, выкрутила и выбросила.

— Слушай, Соня. А по какой причине ты бы не сказала одному мужчине, что порвала с другим?

Художница разочарованно отодвинулась, поняв, что ее послали, и пожала плечами.

— Чтобы не преследовал. Влюбленные мужчины очень прилипчивые.

— А если это не влюбленный мужчина, а просто друг?

— Не важно. Обычно друг не по своей воле сидит во френд-зоне. Дашь надежду — и начинается дурдом.

— Поня-я-ятно.

Стас расплатился с официантом и поехал на работу.

Заперся в кабинете, проверил послеобеденную сводку — и минут через тридцать его наконец накрыло.

Какого хрена?!?!

Она не выходит замуж и даже не сказала об этом. Трахнулась с ним, как со своей сучкой, и помахала рукой, мило улыбнувшись. Ее «прощай» до сих пор комом в глотке стояло.

Да-а, Саша непробиваемая, конечно. И не скажешь, что двадцать лет всего. На войне она была бы снайпером. Расставила приоритеты четко. Князя нашего спровадила и с легкой душой занялась-таки своей жизнью, а не чужой. Это здорово, медаль за героизм первой степени. Но почему?! почему она ему не сказала? Она ведь была уже свободна, когда они прощались. Могла бы хоть надежду дать утопающему.

«Дашь другу надежду — и начинается дурдом», — зазвучали правдивые слова Сони.

Он зачесал двумя руками волосы, сжимая их в кулаках, и выдохнул, упираясь локтями в дубовый стол:

— Мляяяяяя. Саша, ну как же так?

…Но после первого шока пришло осознание: она свободна.

Она.

Свободна.

И Стас наконец-то, впервые за долгие месяцы, вспомнил, зачем уехал из Москвы: чтобы очиститься от демонов. Пока что он только кормил их.

Он нажал на кнопку коммутатора, связываясь с помощницей, и спросил:

— Ты умная, скажи мне. По какой причине ты бы не сказала одной девушке, что порвала с другой?

— Причин могут быть сотни, Станислав Юрьевич.

— Вот именно! — обрадовался он, щелкнув пальцами. — Вот поэтому я тебя и взял на работу.

— Потому что я предпочитаю женщин?

— Нет, потому что ты знаешь, как их выставлять из своей жизни. Для начала — не пускай сюда больше Соню Либерман.

Стас поднялся из-за стола, подошел к панорамному окну и посмотрел на стеклянно-металлический пейзаж чужого мира. Нервы успокоились, соображать стало легче.

Нет, Саша никогда не стала бы использовать близкого человека, чтобы потом выбросить из своей жизни за ненадобностью… А Стас был для нее близким, она и не отрицала никогда. Твою мать, она ведь ему жизнь спасла, под пули подставилась! Она все-таки ценила его, уважала… тащила его из болота, потому что верила в него. Да, они соприкоснулись и пошли каждый своим путем. Но что, если эти дороги — знак бесконечности? Что если Саша и есть его судьба, а не только перекресток?

И так хорошо от этой мысли стало. Груз с плеч, пелена с глаз.