Полюбить Дракона

Она тянулась к Эвану бесстыдно и просто, словно в поцелуе, который она от него хотела получить, заключен был смысл всей ее жизни, и ничего важнее не было.

И в этом было столько искреннего желания и покорности, что Андреас непроизвольно облизнулся, ощущая прилив крови к члену. Сейчас он не назвал бы эту женщину блеклой и скучной; сейчас он с удовольствием поимел бы ее, чтобы услышать это пресыщенный наслаждением мучительный стон… посмотрел бы, как заалеет ее лицо от его ласк, почувствовал бы ее покорность и усталость под своими ладонями…

Усталость, которую она испытала после занятий любовью с ним…

Измученная его членом… покорная его силе и его ласкам… красивая рабыня… Затраханная, полная его семени, пахнущая его запахом, измученная и истерзанная его руками…

— Ну? — насмешливо произнес Эван, с удовольствием наблюдая, какое неизгладимое впечатление произвела на Андреаса Диана. — Что ж ты молчишь?

Его рука скользнула по алому шелку одежд женщины, погладила живот, опустилась меж покорно разведенных ног и чуть погладила там, и в тишине зала Андреас отчетливо услышал животный измученный стон.

Этот звук приятно кольнул его нервы, от него закипела кровь, и Звездный почувствовал, что его самого отрясет от возбуждения, а в штанах колом стоит член.

«Так жертва на дыбе стонет, — жестоко, с удовольствием подумал Звездный, испытывая невероятное, приятное удовольствие, исподлобья глядя в смеющиеся глаза князя. — Доведенная до состояния полоумного животного… беззащитная и беспомощная, у которой сил нет даже на то, чтобы кричать. Она лишь стонет, видя своего мучителя, и зная, что сейчас будет…»

Девушка конвульсивно задергалась, прихваченная за лобок ладонью Эвана, и Андреас понял, что она кончает. Только оттого, что Эван гладил ее — кончает, корчась, часто выдыхая, беспомощно распластанная на груди дракона. Над ее алой губой заблестели бисерины пота, показался алый нежный язык, мягкий и расслабленный, и князь, порывисто склонившись над ее раскрасневшимся лицом, прихватил этот язык своими губами, продолжая массировать ее лобок, заставляя ее беззвучно корчиться в его руках.

«Вот же мерзавец!» — яростно подумал Андреас, сгорая в пламени желания и мучаясь оттого, что нельзя сию минуту вынуть член и освободиться от лютого возбуждения, огнем пылающего в яйцах. Но он уже знал, что это видение — волнующее, тревожное. Возбуждающее, — будет долго преследовать его.

— Я пришел, — хрипло проговорил Андреас, как бы невзначай махнув веткой омелы, чтобы ее аромат, аромат ее изломанных листьев, одурманил дракона, — забрать свою женщину.

Эван изобразил удивление на своем лице.

— Твой дар, — жадно произнёс он, глядя на омелу, — конечно, очень дорог. Но даже он не стоит этой женщины. К тому же, ты называешь ее своей, но это не так. Я купил ее. Она выплыла ко мне. Это моя самка.

— Это вовсе не самка, — ответил Андреас хрипло, жадными глазами глядя на Диану. Небо великое, как теперь удержаться, как выполнить обещание, данное Итану и не взять ее, когда она окажется в его власти?!

— А кто же это? — удивился Эван.

— Я же Звездный колдун, — хрипло ответил Андреас. — Я могу путешествовать между мирами. Оттуда, из другого мира, я принес ее. Я не знаю, как называется их раса, только нет там драконов. Нет. Самки всегда белокожи и нежны. Они не становятся драконами ни на миг, не выплывают к мужчинам, чтобы продолжить род. Это не драконица, князь. Я себе ее притащил, хотел развлечься. Она, право же, мила. Действительно красива. Но она не твоей крови, она никогда от тебя не понесет. Она хороша для развлечений, и я хочу с ней развлечься.

**

Рука Эвана, ласкающая Диану, стала жесткой, он стиснул тело девушки так, что у нее дыхание перехватило. Он прижил ее к себе так сильно, будто дорогую вещь перед расставанием к сильно бьющемуся сердцу. Словно боялся, что сейчас кто-то или что-то, неведомая сила, вырвет ее из его рук.

Этот жадный и испуганный жест не укрылся от взгляда Андреаса, и колдун недобро усмехнулся. На его лице выписалось золе торжество, он вздернул подбородок и взглянул на Диану, переживающую последние отголоски наслаждения, уже смешивающиеся с ужасом.

Она не хотела расставаться с Эваном — это Андреас понял, увидев мольбу в ее глазах. Даже с перспективой вернуться домой, туда, в бассейн, вынырнуть с криком у знакомого бортика, выложенного плиткой — нет, не хотела.

В его родном мире, который он сам долго считал жестоким и суровым, как холодное море, она вдруг обрела то, чего была лишена дома — любовь. Там, в ее мире, под звенящими кронами деревьев обнимались парочки, встречая свою первую взрослую весну, а здесь драконы прикармливали самок, словно рыб в прозрачном пруду, и любви места в холодных сердцах не было.

Но Диане повезло. Тут — повезло. Она готова была раскрыть свое сердце. Ему ведь раскрывала; хотела получить от него тепло и ласку, защиту и понимание. Но он не оценил; не захотел. В отличие от Эвана, не смог разглядеть в ней настоящее, живое чувство. Да и просто не нуждался в ее любви.