Полюбить Дракона

«Хочешь правду? — шепнуло ей в уши ветер голосом Итана. — Я вспомнил. Синего Кита такие, как я, убили за то, что он не позволял нам свершать чудеса. Он был нам всем как отец, но суровый, строгий, подчас жестокий. Наверное, родителей надо почитать, но это дается с трудом, когда хочется познавать мир и творить чудеса. Мы просили позволить нам тратить магию на невообразимые, прекрасные и сумасбродные вещи, а ему это казалось нерациональным. Неправильным, глупым; но сейчас я вижу — это не было глупо. Нет. Это было необходимо и неизбежно — позволить своим чадам жить так, как они хотят, совершать свои ошибки и одерживать свои победы. Он не позволил. Да, мы убили его. Мы совершили грех, но и он… тоже. Он нас возненавидел и проклял — а мог бы поверить в нас и благословить.

Драконы — они другие.

Они чтят предков и традиции, они любили Кита больше нас. Они вообще любили больше…

Они прощали ему свою несвободу. Они смирились даже с тем, что Кит разлучил их с женщинами, обратив тех в водных змей, в рыб, в самок, что теряют память и забывают о любви, стоит ему позвать их обратно в море.

Наверное, это и есть благородство — уметь прощать. Но далеко не каждый достоин прощения.

Кит — не был достоин. Я бы убил его и еще раз. За то, что он пытался нас приручить и контролировать. Даже нашу любовь… Он научил нас любить только его, и отучил любить друг друга. Это не мудрость; это боязнь, трусость!

Смотри: Звездные убили Кита, это верно. Но я, Звездный, научил тебя летать, а значит, и прочие самки смогут? Им не надо будет уходить в море. Я вернул драконам их женщин. Вот забава-то… Этого Кит точно не допустил бы. Он полагал, что любовь — это высший дар, позволял мужчинам любить женщин в качестве великого блага. Только достойные могли претендовать на любовь самок!

Может, это и верно. Наверное, в этом он был прав — любовь это дар. Великий дар! Он касается сердца, и нет муки и блаженства выше этого! Только не ему раздавать этот дар; а самим женщинам. И мужчинам — не ему служить за право провести с женщиной ночь, а самим женщинам.

Без его скользких ласт разберемся…

Но даже в них, в драконах, дух свободы проснулся тоже; даже твой Эван пожелал невозможного и искал этого всю жизнь, возжелал всем сердцем чуда, любви от самки, которыми до сих пор повелевает переменчивое море — а значит, между Звездными и драконами разница не так уж велика. Не правда ли? Подлецы, трусы, негодяи — это встречается в любом народе, так же, как храбрецы и великодушные. Негодяи — не только Звездные, это любой, в ком нет потребности быть чем-то лучшим».

Эван и Лео снова заходили на вираж, чтобы развернуться и опять облить чудовище с ног до головы пламенем. Диана, позабыв об опасности, на миг даже залюбовалась братьями, в каждом движении которых было все — мощь, решительность и неумолимая, свирепая ярость. Да, противник был крупнее и сильнее, но драконы привыкли яростно драться до конца, и Диана отчетливо почувствовала эту решимость, что побеждает любой страх. Решимость отдать и свою жизнь, чтобы победить.

И чувство это ей теперь тоже было не чуждо.

Новообращенная драконица раскрыла светло-золотые крылья — казалось, на ветру, наполнившем их, они позванивали, как тонкие листы золота, — и испустила дикий воинственный клич.

Голос ее был женским, в нем сплелось и рычание дракона, и ноты ее собственного, человеческого голоса. И трое дерущихся узнали ее; не могли не узнать.

Лео и Эван разразились тревожными криками, зависнув над монстром, а тот… о, как бронированный монстр был страшен! Его глаза, глянувшие прямо на Диану, были холодными и одержимыми, в них были только злоба и ненависть. Нечеловеческая, фанатичная ненависть — это было именно то, что поддерживало в монстре, дрожащем от боли, его неукротимое желание сражаться до конца.

Андреас — Диана с удивлением вспомнила, что это жуткое чудовище когда-то носило человеческое имя, — ее узнал, не мог не узнать. Он смотрел на молодую драконицу, парящую в небе, только миг, но в этот миг вся история, связанная с этим чудовищем, промелькнула у Дианы перед глазами.

И первая любовь, и поцелуи под вечным небом и звездами, и циничное предательство, продажа, использование ее, Дианы, в качестве разменной монеты в своих играх.

Бесполезных, бессильных играх, которые не смогли изменить этот мир.

— Диана, — произнес он. Словно выдохнул; словно подмытый морем утес рухнул в море. Словно сошла лавина в горах. — Глупая, бесполезная самка, которая не сгодилась ни на что! Я думал, в вашем мире принято сопротивляться и стремиться в свое гнездо, на родину, там, где ты увидела солнце. Думал, ты будешь царапаться, как тонущая кошка, пока не сотрешь все ногти в кровь. А ты поплыла по течению, покорилась! Легла под драконов… а я мог бы изменить весь мир, если б ты не оказалась трухлявой веткой! Из-за тебя рассыпался в куски весь мой план! А я мог бы!..