Полюблю до гроба

– Потом узнаешь! Минут через сорок! А пока сиди и не рыпайся, если не хочешь пойти на зону за соучастие!

– А я что? Я ничего! – Глаза охранника забегали. – Ничего не знаю, в чужие дела не лезу…

– Вот так-то лучше!

Въехав на территорию больницы, машины остановились. Командир группы ОМОНа разложил на коленях план больницы и повторил диспозицию:

– Орлов, с двумя парнями обходишь морг слева. Соколов, ты со своими обходишь справа. Кречетов, заходишь сзади и становишься под окном. Я подхожу к главному входу. Действовать исключительно по моей команде…

– А мы? – подал голос капитан Творогов, который настоял на том, чтобы вместе с Бахчиняном участвовать в операции.

– А вы стойте в сторонке и не путайтесь под ногами! – отрезал суровый майор. – И не вздумайте лезть на линию огня. Мне за вами присматривать некогда!

– Это же наше расследование… – обиженно проговорил Творогов.

– Это моя операция! – отрезал майор. – Все, разговоры закончены! Сверим часы…

Люди в черном высыпали из машин и бесшумно двинулись к дальнему краю чахлого больничного парка, где за пожухлыми кустами сирени пряталось неказистое здание морга. В одном из окон морга горел неяркий свет, остальные окна были темными.

Омоновцы заняли места в соответствии с планом операции. Творогов с Бахчиняном, обиженные выказанным им пренебрежением, встали в стороне, возле облезлой оштукатуренной стены.

Майор подошел к крыльцу, вскинул автомат и прогремел во весь свой могучий голос:

– Вы окружены силами петербургского ОМОНа! Сопротивление бесполезно! Выходите с поднятыми руками!

Внутри раздались приглушенные голоса, что-то упало, потом из-за двери донесся испуганный голос:

– Я сейчас выйду! Вы стрелять не будете?

– Если с поднятыми руками и без оружия – не будем! – пообещал майор.

Дверь со скрипом приоткрылась, и на крыльцо бочком выдвинулся долговязый тощий тип в несвежем медицинском халате. Руки он держал высоко над головой.

К нему тут же подскочил один из бойцов, быстро ощупал и надел наручники.

– Да я тут вовсе ни при чем! – бормотал арестованный. – Я санитар тутошний…

– Суд разберется! – отрезал майор.

Снова все затихло. Выждав минуту, майор снова прокричал:

– Выходить по одному! Больше повторять не буду! Через тридцать секунд начинаем штурм!

За дверью снова началась какая-то возня, и на крыльцо выскочил низенький толстяк с выпученными глазами.

– Не стреляйте! – выкрикнул он испуганно. – Сдаюсь!

Его тут же схватили, защелкнули наручники.

– Сколько еще людей в морге? – спросил, подойдя к нему, майор.

– Еще двое… – ответил тот дрожащим от страха голосом.

– Если не выйдете, начинаем штурм! – повторил майор.

Из-за двери донеслось ругательство, на крыльцо вытолкнули совсем молодого парнишку в черной кожаной куртке, а за ним, мрачно глядя себе под ноги, вышел сутулый мужчина со шрамом на щеке.

– Все? – спросил майор, когда этим двоим надели наручники.

– Все, все! – поспешно подтвердил толстяк.

– Не все! – проговорил, подходя, Творогов. – Мертвяка нет!

– Я вам сказал держаться в стороне! – рявкнул майор. – Какого еще мертвяка? Это же морг, здесь этих мертвяков полно!

– Старшего их Мертвяком кличут, – пояснил Творогов.

– Обследовать здание! – распорядился майор.

Несколько бойцов ворвались в дверь и рассыпались по помещениям морга. Через несколько минут они вернулись на крыльцо, и старший из них доложил:

– Чисто! Живых людей в здании не осталось!

Майор кивнул и вошел внутрь. Вслед за ним вошли еще трое омоновцев, последними шли Творогов с Бахчиняном.

Они обошли пустые комнаты, на всякий случай сняли крышки с нескольких гробов, стоявших на козлах, вошли в холодное помещение прозекторской.

На цинковых столах лежали покойники, укрытые простынями. Из-под простыней кое-где торчали ноги с пластиковыми номерками. Майор с сопровождающими прошел вдоль помещения, время от времени отворачивая простыни и заглядывая в лица мертвецов, затем развернулся и направился к выходу.

Бахчинян задержался в дверях, достал из кармана пачку сигарет.

– Ты же бросил! – напомнил ему Творогов.

– Ну, бросил, бросил! – отмахнулся Ашот. – Ой, ты смотри!

Из-под одной простыни высунулась нога. Нога была в ботинке.

– Мужики, стойте, он здесь! – окликнул Творогов омоновцев и, не дожидаясь их, кинулся к подозрительному покойнику.

В ту же секунду простыня отлетела в сторону, и на пол соскочил долговязый человек с длинными белыми волосами. В руке его был пистолет.

Творогов пригнулся, бросился в ноги преступника.

Прогремел выстрел.

Через несколько минут Мертвяка с заломленными за спину руками вывели из морга. Следом на носилках несли раненого Творогова.

– Говорил же я, держитесь подальше! – повторял майор.

Утром мне позвонила Мила.

– Слышь, Василиса, твоего-то на операции подстрелили! – сообщила она отчего-то веселым голосом.

– Да ты что! – ахнула я.

Голос отчего-то сел, руки задрожали, я едва не выронила трубку.

– Что с Лешей, все плохо? – выговорила я помертвевшими губами.

– Да не психуй ты, нормально все! – Милка опомнилась. – А что, у тебя с ним и правда серьезно, что ты так всполошилась?

– Тебя бы так напугать! – разозлилась я.