Полк, к бою!

Двое суток дивизия вела ожесточенный бой. На второй день наступления, с утра, был введен в бой и наш полк. Но не весь. 1-й батальон, то есть наш, продолжал пока оставаться в резерве комдива.

За эти двое суток наши части продвинулись вперед на восемь километров, основательно потрепав при этом 91-ю моторизованную дивизию врага, входившую в состав 4-й танковой группы противника. Было подбито около двадцати фашистских танков, уничтожено до полутора тысяч вражеских солдат и офицеров, захвачено более сотни пленных.

Но и мы понесли немалые потери. Особенно много вышло из строя командиров. И все же отбросить врага за Нару не смогли. До реки осталось еще несколько километров.

И вот рано утром третьего дня боев комбат капитан Д. Ф. Клетнов собрал у себя весь командный состав батальона и сказал:

— Получен приказ помочь полку. Через час выступаем. Всем подкрепиться сухим пайком.

Ровно через час батальон двинулся вперед. Капитан Клетнов, вызывая ротных в голову колонны, ставил задачу на ходу.

Вернувшись от комбата, наш командир роты старший лейтенант А. Е. Новожилов начал чертыхаться. Оказалось, что о противнике ни ему, ни комбату толком ничего не известно, что делать — тоже. Просто приказано двигаться на левом фланге батальона.

Дошли до опушки леса. Новожилов, еще раз выругавшись, сказал вслух, ни к кому, впрочем, не обращаясь:

— Здесь, что ли, наступать?

Мы с лейтенантом Е. И. Илларионовым удивленно переглянулись. И было отчего. Ведь на любых полевых выходах нам вначале разъясняли обстановку, а здесь… Как можно ставить задачу, не видя ни местности, ни противника? Как можно наступать, не имея артиллерийской поддержки?

— Вон видите тот стог соломы на высоте? — между тем спросил нас, взводных, Новожилов. И продолжил: — Он — центр наступления роты. Направляющим — второй взвод, справа — вторая рота, слева соседей нет… Пулеметному взводу: одним пулеметом поддержать второй, другим — третий взвод. Отвечаешь, — старший лейтенант впервые обратился ко мне на "ты", — за левый фланг, он открытый. Понял?

А впереди менаду тем разгорелся ожесточенный бой. Разрывы вражеских снарядов и мин накрыли высоты, на которых, как мы вскоре узнали, окопались подразделения 2-го и 3-го батальонов. А фашистской артиллерии отвечала редкими выстрелами всего лишь одна наша батарея, огневые позиции которой располагались справа от нас, на опушке березовой рощи.

Очень скоро в небе раздался и гул самолетов. Он все нарастал, и через несколько минут из-за леса вынырнула девятка "юнкерсов" — вражеских пикирующих бомбардировщиков. Она низко прошла над боевыми порядками нашего батальона, уже изготовившегося для атаки, сделала разворот, перестраиваясь. И вот уже ведущий "юнкере" пошел в пикирование и сбросил бомбы. За ним последовал второй самолет, потом третий, четвертый… Когда же спикировал на цель последний из девятки, ведущий, успевший набрать высоту и сделать разворот, пристроился ему в хвост. Таким образом, образовалось своеобразное колесо, которое наши красноармейцы тут же окрестили "чертовым".

Три захода сделали фашистские летчики. Во время первого они сбрасывали бомбы, во втором, включив сирены, высыпали на позиции батальонов полка рельсы, гири, бочки и другие металлические предметы, которые, кстати, издавали в полете мотающие нервы воющие звуки, а в третьем обстреливали нас из пулеметов.

Едва первая группа самолетов, сделав свое дело, улетела, над полем боя появилась вторая девятка. Она бомбила точно так же, как и первая. И совершенно безнаказанно.

После воздушного налета снова ударила вражеская артиллерия. Затем из-за дальних высот выползли фашистские танки и бронетранспортеры с пехотой. Даже по предварительным подсчетам, на два ослабленных в боях батальона нашего полка наступало около тридцати танков и до двух полков мотопехоты.

И вдруг… Вначале где-то справа от нас, за лесом, что-то лопнуло, взвыло. Раз, другой, третий… И вот уже в сторону врага полетели огненные кометы. "Катюши"! Их снаряды ударили как раз по той балке, куда только что втянулись фашистские танки и мотопехота. Там сразу все потонуло в огне и дыму.

— Видел бы ты, какую они там кашу наделали! Даже танки взрывами опрокидывало, — сияя от радости, говорил мне вечером лейтенант Б. Н. Ткаченко, однокашник по училищу.

Но это — вечером. А пока… Пока бой не затихал. Усилила огонь и вражеская артиллерия. Ее снаряды вскоре стали ложиться и на опушке леса, где изготовился к контратаке наш батальон.

* * *

Судя по всему, на правом фланге полка дело обстояло в общем-то благополучно — атака гитлеровцев отбита. Но вот в центре и особенно на левом фланге… Здесь до десятка фашистских танков и не меньше батальона пехоты, перевалив через гребень высот, начали продвигаться в направлении нашей 1-й роты. Замысел врага разгадать было не так-то уж и трудно: прорвавшимися танками и мотопехотой зайти полку в тыл, затем одновременной атакой оттуда и с фронта смять его.

Правда, совершая этот маневр, фашисты не учли, что подставляют свой правый фланг под удар нашего батальона.