ПОЛК СТРЕЛКА ШАРПА

Шарп хотел рассмеяться, но раздумал и мягко сказал:

— Слушай, Гаверкамп отнюдь не плох. В армии ты встретишь ублюдков гораздо худших. Затверди главные правила, и тебя никто пальцем не тронет.

— Какие правила?

— Никогда не покидай строй, никогда не жалуйся, никогда не смотри в глаза сержантам и офицерам, никогда не говори ничего, кроме «да» или «нет». Понял?

— Не очень.

— Поймёт. — подключился к разговору Харпер, — Никуда не денется.

Ирландец облился водой из колонки, мокрая рубаха липла к телу.

— Эй, Падди! — окликнул его Гаверкамп, — Кругом!

Харпер выполнил команду. Сквозь тонкую влажную ткань на его мускулистой спине чётко проступали рубцы — память о былом наказании. Сержант укоризненно прищурился:

— Падди, Падди! Что ж ты не сознался?

— В чём, сержант?

— В том, что в армии ты не новичок.

— А вы меня не спрашивали, сержант. — резонно заметил Харпер.

— Какой полк?

— Четвёртый драгунский.

Гаверкамп сверлил его взглядом:

— Не сбежишь, Падди?

— Нет, сержант.

Выражение лица рыжего изменилось. Очевидно, он вспомнил, сколько пива и рома влил в этого верзилу, который, как теперь было ясно, и так собирался наняться на службу. Сержант тяжело вздохнул и для порядка осведомился:

— Ты же не доставишь нам хлопот? А, Падди?

— Нет, сержант. — выждав, пока Гаверкамп отойдёт на несколько шагов, ирландец добавил негромко, так, чтобы сержант услышал, но мог пропустить мимо ушей (учитывая размеры ирландца), — Олух.

Выходка привела Харпера в отличное расположение духа. Он подмигнул Мариотту:

— Я мудрить не стану, скажу по-простому: все офицеры и добрая половина сержантов будут делать всё, чтобы испортить вам жизнь до невозможности.

— Все офицеры?! — возмутился Шарп.

Харпер поправился:

— Ну, почти всё. — подхватив Пуговку, он почухал ей шею и невинно спросил у Шарпа, — Что, не так, Дик?

— Трепач ты, Падди.

— Пусть трепач, зато не англичанин.

— Встаём! — заорал Гаверкамп, — Кто хочет жрать, подходи!

Слинять не составляло труда. По ночам их сторожил один-единственный часовой. По мере продвижения на юг Шарп всё чаще задумывался о бегстве. С каждым днём они подходили ближе к Челмсфорду, где маскарад Шарпа с Харпером мог быть вмиг разоблачён Карлайном или его пухлощёкими лейтенантиками. Когда же стрелок уверился, что они, вопреки логике и здравому смыслу, идут в Челмсфорд, сержант Гаверкамп внезапно изменил направление.

У деревушки Уитем сержант поставил Шарпа с Харпером во главе колонны, двух капралов замыкающими и весело объявил:

— Я вам дам нюхнуть солдатчины! Шагом марш! Левой! Левой!

Один из барабанщиков принялся отбивать ритм.

Заночевали в сарае. Поднял их Гаверкамп затемно, и в слабых лучах восходящего солнышка перед Шарпом предстал невиданный им ранее в Англии ландшафт. Болотистую местность прорезало кружево речушек и ручейков. Пахло солью. Кричали чайки, оповещая о близости моря, но увидеть его новобранцам не довелось. Оно мелькнуло тонкой полоской на горизонте слева, и сержант свернул вглубь страны.

Вдоль дороги расстилались бесконечные крестьянские поля. Редкие деревья были низкорослы и выгнуты морскими ветрами на запад. Человеческое жильё тоже встречалось нечасто. Колонна переправилась вброд через реку с топкими берегами.

— Где это мы? — спросил Харпер.

Он и Шарп всё ещё возглавляли строй. Сержант вновь повернул на восток, к чайкам и солёному ветру.

— Где-то в Эссексе.

По пути им не попадалось ни верстовых столбов, ни указателей с названиями населённых пунктов. Единственным ориентиром служила элегантная усадьба в двух километрах: трёхэтажное главное здание, к которому были пристроены два крыла. Крышу украшал сложный флюгер. Уж не усадьба ли их пункт назначения?

— В сторону! Живо! К обочине! — пролаял сзади Гаверкамп, — В канаву! Шевелись, разгильдяи! В канаву!

Капрал Клиссо толкнул Шарпа, стрелок сшиб с ног Харпера, и друзья плюхнулись в придорожную канаву, полную застоявшейся воды. Сзади к колонне приближался экипаж, запряжённый четвёркой лошадей. Мариотт, второй день набиравшийся храбрости постоять за то, что называл «своими правами», начал протестовать и сделал попытку выбраться изо рва, но Гаверкамп был начеку. Ловким пинком отправив белоручку обратно в канаву, сержант встал по стойке «смирно» и отдал коляске честь.

На передке сидели два кучера. Кожаный верх брички был откинут. Девушка-пассажирка держала кружевной зонтик от солнца.

— Иисусе! — поразился Харпер.

— Тише ты! — шикнул на друга стрелок.

Кроме девушки с зонтиком и седовласой дамы в экипаже ехал сэр Генри Симмерсон. Он отмахнулся жирной ручкой от приветствующего его сержанта, и Шарп сжался, когда взгляд поросячьих глазок скользнул без интереса по грязным рекрутам. Не узнал.

— Это же… — начал Харпер, но Шарп его перебил:

— Я знаю, кто это! Тихо!

Девушку с зонтиком Шарп уже встречал четыре года назад. Джейн Гиббонс, племянница Симмерсона, сестра человека, пытавшегося убить Шарпа под Талаверой.

— Стройся! Живей!

Новобранцы выбрались из канавы. Поднятая экипажем пыль ещё не улеглась.

— В колонну по двое!