Полька и Аполлинария

Зато Натка чувствовала себя превосходно. Залезла с ногами на табуретку и, вытянувшись стрункой, заглянула в сковородку.

Последний кусочек масла крутился по дну, разбрызгивая скворчащие капли. Сосиски на глазах подрумянивались. Игорь гонял их по сковородке и глотал слюни.

–Что это? – Натка ткнула пальцем в плиту.

–Ты газовую плиту не видела? – удивился Игорь. – У вас в Сосновке электрические?

Рыжий раздраженно фыркнул и отвернулся. Малышка возбужденно воскликнула:

–Нет, вот это, розовенькое? Это такая маленькая колбаска?

–Точно. Это колбаскины детки, и зовут их – сосиски, – хмыкнул Игорь. – Ты разве не ела?

–Нет.

Наташины щечки раскраснелись, глаза горели, Игорь только сейчас заметил, что они голубые, не черные, как показалось на улице.

–Значит, сейчас попробуешь, – добродушно пробормотал Игорь. – Они ничуть не хуже колбасы.

Он разбил яйца. Наташа задумчиво сказала:

–Колбасу я когда-то ела. Только вот не помню, когда… – Она обернулась к брату и звонко спросила: – А ты помнишь?

Игорь с любопытством покосился на гостя. Рыжий отчаянно покраснел и замотал головой, не говоря ни «да», ни «нет».

Наташа увлеченно наблюдала, как яйца теряют прозрачность и покрываются белой пленкой. Игорь резал хлеб и наливал чай. Подумав, разломал оставшиеся бублики на четыре части. Налил в выщербленную вазочку малиновое варенье. Переставил восторженно пискнувшую Наташу к раковине вместе с табуреткой и весело спросил, открывая кран:

–Ната-Наталья, а руки ты сама мыть умеешь?

–Конечно, – малышка потянулась за мылом. – Я почти взрослая.

–Да ты что? И когда ж наступает эта самая взрослость у провинциальных барышень? В два года, в два с половиной?

–Мне почти четыре, – гордо сообщила Наташа, старательно намыливая ладошки.

Игорь вопросительно посмотрел на мальчишку, тот неохотно кивнул.

Игорь судорожно сглотнул: племяннице Сашки Карелина на днях исполнилось четыре, она на целую голову выше этого несчастного ребенка и тяжелее раза в три.

Игорь подарил ей огромную фарфоровую куклу, умеющую ходить и петь песенку: «К сожаленью, день рожденья…». Он подбрасывал именинницу к потолку, Ленка восторженно визжала и требовала «еще». Сашкина племянница чаще смеялась, чем говорила, Игорь и не помнил ее такой… серьезной.

–Правда, уже большая, – осипшим голосом согласился Игорь.

Он положил гостям по два яйца, а себе одно. Залил яичницу майонезом и напомнил Наташе, кивнув на бублики:

–Не забыла? Я два на улице умял и ряженку допил. Я практически сыт, так, за компанию сел, чтоб вы не скучали.

Игорь склонился над тарелкой, стараясь не смущать мальчишку. Гость и без того сравнялся цветом со своими веснушками, и руки у рыжего дрожали, он едва справлялся с вилкой.

Игорь мгновенно проглотил свою порцию и вскочил из-за стола:

–Ешьте. А я пойду ванну наберу для Натки-Натальи. И постели вам приготовлю, лады?

Наташа радостно засмеялась и закивала с набитым ртом, щечки у нее оказались перемазаны желтком, синие глаза сияли. Лица мальчишки Игорь не увидел, так низко опустил тот голову над своей тарелкой. Вилку он сжимал с такой силой, что костяшки пальцев побелели.

Игорь вернулся минут через пятнадцать и порадовался своей догадливости: стол девственно чист. Только у его чайной чашки сиротливо лежала четвертинка бублика, о нем позаботились.

Наташа сладостно жмурилась, облизывая ложку из-под варенья, а вот ее братец спал. Спал прямо здесь, уронив рыжую кудрявую голову на кухонный стол.

«Класс! Вот это вляпался, – Игорь озадаченно поскреб затылок. – А как же купание младенцев?!»

                                                            ***

Наташа заснула, едва голова коснулась подушки. Игорь осторожно прикрыл ее одеялом и подошел к бару. Залпом опрокинул рюмку коньяка и хрипло выругался: перед глазами все еще стояло жалкое худенькое тельце – одни ребра и позвоночник! – все покрытое свежими и застарелыми синяками.

Десятки, на любой вкус! Багровые, бледно-желтые, синие, в разводах и без, свежие и практически исчезнувшие. Даже на тощей шейке потрясенный Игорь заметил пятна от пальцев, будто девчушку пытались придушить или просто отшвырнули в сторону, не рассчитав силы. Словно цыпленка.

Малышка синяков и ссадин не замечала. Когда Игорь, аккуратно намыливая хрупкое тельце, ткнул дрожащим пальцем в огромный кровоподтек на бедре и спросил – «откуда он» – Наташа равнодушно сообщила:

–Я упала, – и утешила, заметив, как Игорь побледнел. – Уже не болит, не бойся.

–Сама упала? – прохрипел Игорь, у него вдруг перехватило горло.

–Папа толкнул, – Наташа с интересом вертела в руках резинового утенка, найденного Игорем на хозяйских полках. – Я сама виновата, не успела спрятаться.

–Ты… чего не успела? – не поверил собственным ушам Игорь.

–Спрятаться, – и Наташа спокойно пояснила: – Когда папа пьяный приходит, я всегда прячусь. А тут не успела. На кухне была. Павка мне хлебушка дал, вот и зазевалась.

–Павка…

–Мой брат. Ты не думай, он хороший, он за меня всегда заступается. Только он с нами не пошел, он с мамой остался. Маму нельзя одну бросать, папа ей, знаешь, как голову сильно разбил? А нас Павка сам выгнал. Сказал – везде лучше, чем дома. И лето сейчас, на улице совсем не холодно.

–А…