Полька и Аполлинария

Игорь сплюнул с досады – действительно неудачный день! – и свернул во дворы. Подумав, забежал в магазин – повезло, что рядом открыли круглосуточный, он частенько выручал – и купил ряженку и пять румяных бубликов. Вышел на крыльцо и довольно улыбнулся: никак не мог привыкнуть к белым ночам.

Уже первый час, а все еще светло, только солнца не видно. Так, мягкие летние сумерки. В Москве в это время давно темень.

Решив срезать угол, Игорь одним прыжком перелетел через невысокую ограду и пошел через детский сад.

Сейчас он казался странно безжизненным. Как-то непривычно видеть пустые детские площадки. Никто не суетился вокруг горок, не копался в песке, зря тянула ввысь шею смешная пятнистая жирафа. Качели скучали в ожидании дня, на пестрых лесенках и шведских стенках не висела гроздьями малышня.

Полная тишина!

Неестественная.

Видимо, Игорь сглазил. Только он поужасался вымершему детскому саду, как услышал чей-то жалобный плач. Кто-то скулил тоненько, с короткими всхлипами, без всякой надежды, что его услышат.

Игорь снова посмотрел на часы и изумленно завертел головой, пытаясь вычислить источник звуков. Ну никак не мог в это время здесь ошиваться ребенок! Тем более, такой маленький, по плачу понятно.

Или это кошка гундит? Игорь где-то слышал: коты ночами поют, как младенцы плачут, не отличить.

Игорь нерешительно оглядел темные окна детского сада и пошел к зарослям сирени.

«Может, потерялся кто? – озабоченно подумал он. – Или сбежал, вроде сейчас в каждом саду есть круглосуточные группы…»

Он присел на корточки и раздвинул ветки кустов – никого. Зато плач, захлебывающийся, на одной ноте, стал слышнее, Игорь явно приблизился к ребенку. Или все же к загулявшему коту?

Игорь вздрогнул, вдруг показалось: в глубине забавного детского домика кто-то шевельнулся. Если б не смотрел пристально в ту сторону, никогда б не заметил ничего сквозь крохотное оконце.

Стараясь ступать бесшумно, Игорь пошел к яркому цветному теремку с высокой покатой крышей. Присел на ступеньку. Заглянул внутрь и озабоченно сдвинул брови: на невысокой скамеечке, свернувшись клубочком, лежала крошечная девчушка и судорожно всхлипывала, прикрывая рот обеими ручонками, видимо, боялась, что ее услышат.

«Ох, ты ж, боже мой, – ахнул про себя Игорь, прощаясь со скорым сном, – понесло меня через садик!»

Что делать со своей находкой, Игорь представлял плохо. Поэтому негромко постучал и пропел:

–Кто, кто в теремочке живет, кто, кто в невысоком…

И крякнул от неожиданности: девчушку как ветром снесло со скамьи. Она забилась в самый дальний угол небольшой комнатки и сжалась таким плотным комком, что стала раза в два меньше.

К удивлению Игоря, малышка замолчала. Лишь таращила на него огромные темные глаза и крупно дрожала, вжимаясь в стену, будто надеялась в ней раствориться.

–Неужели я такой страшный? – шепотом поинтересовался Игорь, стараясь не испугать ребенка еще больше.

Девочка молчала.

–Честное слово, я тебя не обижу.

Малышка закрыла глаза, по бледным щечкам побежали слезы, но ни звука Игорь не услышал. Девочка даже вытереть лицо не пыталась.

Игорю стало не по себе: дети не должны ТАК плакать. Так горько и безнадежно плачут взрослые, потерявшие близких.

–Ты чья? – осторожно спросил Игорь. Ответа не услышал и грустно признался: – Я тоже ничей. Пока. Одинокий и грустный я, никому не нужный, даже вон тебе.

Малышка звучно хлюпнула носом и потянулась к подолу платья. Игорь сел удобнее. Обхватил колени руками и горестно вздохнул:

–Тебе хорошо. Поплакала, легче стало. А я и плакать не моги, нельзя, мужик все же.

Игорь смотрел, как хлопотливо малышка уничтожает следы слез, и старательно печалился. Эта крохотная женщина должна пожалеть его, тогда они подружатся, и Игорь сможет выяснить, как она здесь оказалась.

–Бедный я, бедный, – пробормотал Игорь, – никто меня не любит…

–С-совсем никто? – прошелестело за спиной.

Игорь с чистой совестью кивнул:

–Один я в этом городе, прикинь, совсем один. Сижу вот тут с тобой одинокий-одинокий, а вокруг дома, дома, а в них люди, люди, и никому до меня дела нет…

Малышка притихла. Игорь скосил глаза и порадовался, что она перестала плакать. Морщила лоб, размышляя над его словами, и накручивала на пальчик светлый локон, в сумерках он показался Игорю снежно-белым.

Украдкой рассматривая худенькое, почти прозрачное личико, впалые щечки и огромные глаза, Игорь отметил, что платьице на ребенке старенькое, залатанное, но довольно чистое. Да и волосы не висели сосульками, кто-то заплел у виска тоненькую косичку и украсил синей лентой. И сандалики есть, значит, не брошенная девочка. Просто потерялась или что-нибудь дома случилось.

На этом фантазия Игоря иссякла. Если дитя потеряло родителей, его нужно срочно вести в милицию. Но не тащить же туда волоком?

Рука затекла, и Игорь только сейчас заметил, с какой силой сжимает пакет. Вспомнил про бублики и ряженку, рот мгновенно наполнился слюной.