Полька и Аполлинария

–Ну… она просто уходила, не умею объяснить, сама толком не понимаю. Но у меня именно так отложилось в голове – она не умирала, уходила. Уходила к своему отцу. И… жалела тех, кто оставался. Она… не просто верила, это не так, это было бы слишком неинтересно, да. Она ЗНАЛА, что не умирает. Знала, что этот мир лишь преддверие того, настоящего, большого мира, где ее ждет папа и Бог. Ева ЗНАЛА. И радовалась.

Поля по-детски шмыгнула носом и пожаловалась:

–А я не верю в Бога. Хочу, мечтаю даже – ведь насколько легче станет жить! – и ничего не получается. Мне… голова мешает. Слишком многое… не складывается.

Софья Павловна откинулась на подушки, желчное лицо ее вдруг показалось Поле совершенно несчастным. Больным и… виноватым.

Поля прикрыла глаза, чувствуя себя опустошенной, ей не хотелось больше говорить. Поля вообще не любила этой темы, ощущая себя ущербной, жалкой, нуждающейся в Боге из-за собственной слабости, как в костыле.

А это… неправильно! Поля не могла точно объяснить, но почему-то не сомневалась: если ОН все же есть…

–ОН хотел бы гордиться нами, – прошелестела она, почти не слыша себя. – Ведь не зря же создавал нас, людей, по собственному образу и подобию. – Поля с силой выдохнула: – ОН хотел бы видеть нас сильными, настоящими, может… ОН устал от одиночества? Может, ОН мечтал когда-нибудь, пусть через тысячелетия, увидеть в нас… равных? Или даже… – Поля зажмурилась, смаргивая невольную слезинку и пугаясь крамольности собственных мыслей, выдохнула: – Но ведь хорошие родители счастливы, если дети вырастают лучше, талантливее, честнее, сильнее, правда?

Поля вытерла влажные глаза ладошкой и смущенно улыбнулась: ну и наболтала она глупостей! А все потому, что не могла поверить в того Бога, в которого верили все.

Как в создателя – да, пожалуй. Но не в того, кто все еще следил за людьми, карая или милуя. Иначе бы ОН никак не допустил гнусностей, что творят на Земле, прикрываясь его же именем. Беда в том, что ОН дал нам свободу и теперь не заглядывает в «детскую», просто ждет…

–Иди прочь, Аполлинария Морозова, – проскрипел над самой Полиной головой слабый старческий голос. – Я устала от тебя. И завтра не приходи. В пятницу, не раньше, иначе я за себя не отвечаю.

Поля испуганно метнулась к двери: ну кто ее тянул за язык?! Расстроила старуху, а у нее давление, сердце…

Вот дурочка!

–Мне… пригласить сюда Марию Ивановну? – в панике прошептала она, всматриваясь в бледное, какое-то синюшное лицо.

–Нет. Уходи. Быстро.

«Выгонит, – обреченно подумала Поля, выскальзывая за дверь. – Непременно выгонит».

–Ты уже все? – удивленно окликнула Мария Ивановна.

Поля кивнула.

–Но ты сегодня и часа там не пробыла!

–Я… ей надоела, – Поля вяло улыбнулась. – Она спросила, верю ли я в Бога, а я наговорила всяких глупостей. Нечаянно, честное слово! Просто она сама потребовала, чтоб я… не лицемерила.

–И что ты сказала? – Мария Ивановна отставила в сторону пластиковую лейку, она поливала в холле цветы. – Не веришь?

–Хуже.

–Что может быть хуже?

–Я сказала: хочу верить, – угрюмо призналась Поля. – Но пока плохо получается.

Мария Ивановна засмеялась:

–На мой взгляд – прекрасный ответ.

–Спасибо.

–Нет, правда, если б моя дочь так ответила, я бы радовалась.

–Вы просто не слышали, что я там несла, – Поля несмело улыбнулась.

–Но ты же не врала?

–Нет.

–Тогда не вини себя. Тебя спросили, ты ответила, все правильно.

–Но…

–Софья Павловна не семнадцатилетняя девочка! В следующий раз будет осторожнее с вопросами.

–Ага. Если следующий раз вообще будет.

–Она тебя выгнала?

–До пятницы.

–Прекрасно! Отдохнешь день, сейчас такая жара… Лучше на речку сходи, на пляж. Вон, наши обалдуи целыми днями там пропадают.

Поля кивнула. Ей вдруг показалось, что ничего страшного не случилось. Наоборот – замечательно, что завтрашний день свободен. Она проведет его с Наткой, и не будет трястись в ожидании двух часов.

                                                            ***

Поля домой не спешила, не хотелось будить Наташу. По ее прикидкам, младшей сестре спать еще, по меньшей мере, полчаса, а то и час. Все-таки утро они провели на свежем воздухе, у реки, Натка несколько раз окунулась, наигралась вволю. После обеда малышка заснула мгновенно, едва голова коснулась подушки.

У площади Металлургов Поля свернула в парк. Солнце палило по-прежнему, людей у фонтана практически не было, лишь малышня из близлежащих домов с визгом барахталась в воде. Поля отыскала взглядом скамью в тени и с наслаждением села.

Она рассеянно смотрела на бликующую воду, на маленькую радугу, смутно мерцающую в струях фонтана, и жмурилась от удовольствия, настолько редко в ее жизни выпадали вот такие спокойные минуты. Все хорошо, некого бояться, у нее есть дом, есть работа, есть маленькая Натка, о которой нужно заботится, есть… Игорь. Пусть он Полю и не замечает, но он тоже есть.