Полка. О главных книгах русской литературы

Примечательно, что никто из рецензентов даже не сомневался в продолжении. Печатные отзывы на цикл о Головлёвых выходили после каждого нового рассказа; автор продолжал получать письма от знакомых. Прочитав в сентябре 1876 года «Выморочного», поэт Алексей Жемчужников отметил в фигуре Порфирия Владимировича (или Иудушки, как прозвали его в семье) сочетание «почти смехотворного комизма с глубоким трагизмом». Гончаров, со своей стороны, предположил, что в конце концов этот персонаж «потеряет всё нажитое, перейдёт в курную избу и умрёт на навозной куче». Тот же Скабичевский проводил параллели между Салтыковым-Щедриным и великими сатириками прошлого — Рабле, Мольером, Свифтом, Грибоедовым и Гоголем; другие авторы больше внимания уделяли героям и приветствовали появление Иудушки в галерее «вполне русских культурных типов» наравне с Ноздрёвым и Плюшкиным. Историю Головлёвых читали не только литераторы, но и другие представители культурной элиты. Ещё после публикации «Семейных итогов» 9 апреля 1876 года коллекционер Павел Третьяков написал художнику Ивану Крамскому о Салтыкове-Щедрине: «До настоящего времени я его считал только прекрасным сатириком и, даже замечая повторение одного и того же, некоторое время не всё читал даже, теперь же после таких типов, как Иудушка и маменька, да и вообще — мастерского рассказа, я его ужасно высоко ставлю и вперёд не пропущу ни одной статьи его».

Что было дальше?

Осенью 1880 года — через несколько месяцев после выхода книжного издания «Головлёвых» — Николай Куликов поставил по книге спектакль в частном московском театре Анны Бренко[1437]. Роль Иудушки исполнил Василий Андреев-Бурлак — один из самых ярких русских актёров последней трети XIX века. С тех пор щедринский роман неоднократно инсценировали: можно вспомнить постановки Евгения Весника и Николая Александровича (Малый театр, 1978), Льва Додина (МХАТ, 1984) и Кирилла Серебренникова (МХТ им. Чехова, 2005) и телеспектакль Юрия Маляцкого (ЛенТВ, 1969).

«Головлёвых» дважды экранизировали — в 1933 году (под названием «Иудушка Головлёв»; режиссёр Александр Ивановский) и в 2010-м (постановщица Александра Ерофеева).

Михаил Салтыков-Щедрин продолжил писать сказки и сочинил ещё два романа — «Убежище Монрепо» и «Пошехонскую старину». Он умер в 1889 году и был похоронен на Волковском кладбище рядом с Тургеневым.

В 1914 году, к 25-летию со дня смерти писателя, в «Русском богатстве» была опубликована глава «У пристани» — финал истории Головлёвых, который был написан на рубеже 1876/77-го и не устроил Салтыкова-Щедрина.

Влияние «Господ Головлёвых» на русскую литературу можно проследить вплоть до последних десятилетий. Такие знаковые тексты, как «Детство Тёмы» Николая Гарина-Михайловского (1892), «Мелкий бес» Фёдора Сологуба (1905), «Уездное» Евгения Замятина (1912), «Детство» Максима Горького (1913), «Ёлтышевы» Романа Сенчина (2009), написаны с учётом романа Салтыкова-Щедрина. При всей непохожести друг на друга они выдержаны в мрачных тонах и развивают темы и мотивы «Головлёвых»: распад старого быта, насилие в семье, утрата смысла жизни.

Это цельный роман или несколько эпизодов из жизни одной семьи?

Структура «Господ Головлёвых», в которой нет привычных глав или частей, а есть рассказы со своими собственными названиями, связана с особенностями написания и публикации книги. Выпуская «Семейный суд» и «По-родственному», автор ещё не подозревал, что история Головлёвых разрастётся до размеров романа-хроники. Когда Салтыков-Щедрин решил соединить рассказы в единый текст, он сохранил за каждым из них не только заглавие, но и что-то вроде ведущей темы — и главных героев. Так, например, «Семейный суд» главным образом посвящён Степану Владимировичу и его попыткам вернуться в семью Головлёвых. «Недозволенные семейные радости» — история беременности и родов экономки Евпраксеюшки, любовницы Порфирия Владимировича. «Расчёт» в значительной степени повествует о том, как сложилась судьба Анниньки и Любиньки. Такое устройство книги позволяет читателю следить за конкретными сюжетами и параллельно держать в уме историю целиком — роман кажется не столько дробным, сколько подробным.

Василий Максимов. Всё в прошлом. 1889 год[1438]

Насколько автобиографичны «Господа Головлёвы»?