Полка. О главных книгах русской литературы

Третья версия принадлежит филологу Борису Бухштабу: он доказал, что прибаутку, которую Лесков в своём «литературном объяснении» 1882 года выдаёт за подлинную («Англичане из стали блоху сделали, а наши туляки её подковали да им назад отослали»), писатель придумал, опираясь на поговорку «Туляки блоху подковали». В подлинности последней сомневаться невозможно: она присутствует в других источниках. Кроме того, Бухштаб приводит в своей статье фельетон из газеты «Северная пчела» (1834, № 78) об умельце Илье Юницыне, который делал микроскопические замочки и ключики к ним «без помощи машины, а просто руками и обыкновенными, грубыми инструментами слесарного ремесла». Возможно, этот фельетон был известен Лескову. Словом, единственного и внятного источника оружейной легенды о тульском косом левше, вероятно, не существует. Очевидно, говорить следует о некоем информационном облаке, в которое был погружён автор. В состав этого облака могли входить и сведения о путешествии в Англию Сурнина, и фельетон из «Северной пчелы», и рассказы о танцах блох.

Как она была опубликована?

Текст впервые вышел под заглавием «Сказ о тульском косом левше и о стальной блохе (Цеховая легенда)» в газете Ивана Аксакова «Русь» в октябре 1881 года. В 1882 году в типографии Суворина «Левша» был напечатан отдельным изданием — Лесков внёс в него немало изменений, сделав Платова кровожадней и самодовольней, кавычки вокруг искажённых слов и выражений здесь были сняты. В 1894 году в типографии Mихаила Стасюлевича текст вышел снова, что свидетельствовало о его популярности.

Лесков сознательно передал «Левшу» в аксаковскую «Русь»: ему хотелось, чтобы история о русских умельцах, без «мелкоскопа» подковавших, но в итоге испортивших английскую блоху, прозвучала именно в славянофильском контексте. Лесков не разделял славянофильскую веру в исключительность русского народа, но взгляд на петербургскую бюрократию как на мертвящую силу, складывающую «живые души под сукно», Аксакова и Лескова сближал. Но, в отличие от Аксакова, Лесков о союзе «единоличной верховной власти» и народа не мечтал. Тем не менее вслед за очерком Лескова о народном вероучителе Иване Исаеве «Обнищеванцы» Аксаков опубликовал и «Сказ о тульском косом левше».

Как её приняли?

Без восторга. Хотя в письме Аксакову от 26 октября 1881 года Лесков пишет, что его текст вызвал интерес в литературных кругах: «„Блоху“ здесь очень заметили даже литературщики». Но, вероятно, речь здесь идёт о близком круге — критики встретили газетную публикацию молчанием и откликнулись только на отдельное издание «Левши», причём довольно сдержанно.

Консервативная критика была разочарована иронией Лескова в адрес русского народа — рецензент консервативной газеты «Новое время»[1445], например, писал, что Лесков изображает русского человека «существом низшего порядка»:

Гениальный «Левша» (читай: русский народ) преображается в забитого, безличного, чувствующего своё ничтожество рабочего, который безропотно идёт своей серенькой, неприглядной полоской, не зная, куда его бросит горькая доля: под «куцапые пальцы» казака Платова, или «свалит его в участке на пол», а потом в больницу, «где неведомого сословия всех умирать принимают»… И в такой-то обстановке неведомо затеривается русский гений… «Левша», по рассказу г. Лескова, не только не разумеет ясно выгод своих, но и не очень чувствителен к варварскому обхождению с ним. Что вас возмущает в этом обхождении, то не возбуждает в «Левше» негодования, вызывая разве временами весьма слабый протест. Словом, совсем как подобает людям низшей, недоразвившейся породы…

Борис Кустодиев. Плакат-реклама к спектаклю «Блоха». 1925 год[1446]