Полковник Империи

Но разве не могли догадаться? Не могли. Ведь люди, как правило, заложники своих знаний и парадигмы мышления. И если выйти за пределы картины мира еще можно… могут, единицы, то вот с использованием неведомых знаний всегда проблемы. Сначала нужно узнать о колесе, хоть как-то, и только потом пытаться применить его к делу. К чему все это? К тому, что прыгнуть выше головы генералы противников не могли. К счастью.

Если все упростить, то общая идея такова. Научно-технический к середине создал ситуацию, при которой наступление «в лоб» стало практически невозможным. По старинке, во всяком случае.

Это привело к изменению в стратегии и тактике, при которых преимущество стало отдаваться обходам и маневрам. Все серьезные войны 60-70-х годов XIX века, в которых сталкивались технически развитые противники, превращались в своеобразные танцы. Непрекращающиеся маневры. Как в форме банальных обходов, так и в формате так называемого «концентрического наступления», при котором здравый маневр войсками приводил к нападению на противника радикально превосходящей массой и с разных сторон.

В лоб же… пробовали. Наши генералы, например, пробовали, развивая концепцию Суворова в силу своих способностей. Из-за чего во время очередной войны с Османской Империей в 1877-1878 года наша армия умудрилась так умыться кровью, что не пересказать. Да и вообще — выиграть едва ли не чудом. Хотя турецкая армия была совершенно не организована и деморализована. Фактически, она в те годы пробивала свое дно в самом мрачном значении этого слова.

И не нужно думать, что мы такие дураки. Нет. К концу 70-х годов XIX века никто в мире не знал, как можно продуктивно наступать на укрепившегося противника, вооруженного современным оружием. Немцы десятилетием раньше под Седаном также вели своих солдат на убой и брали не тактикой, а грамотной стратегией, развертыванием войск, маневренностью… и артиллерией. Но там были поля. Там была возможность для маневра. А здесь у наших зачастую и обходить не имелось никакой возможности. Так что, хоть мы и заработали себе крайне негативную репутацию, усугубив свой, и без того убогий статус после позорной Крымской войны, но вряд ли немцы в тех условиях выступили бы сильно лучше. Разве что за счет организации и дисциплины. Но она не решала главной проблемы – наступления.

С этой бедой все серьезные армии мира и подошли к Первой Мировой. К ее маневренной части, которая в этой реальности невероятно затянулась. Почему? Потому что постоянно оказывалась ситуация, что, либо весь фронт в дырах и есть простор для маневра, либо у противника на направлении так мало сил, что его можно даже в лоб продавить.

Но вот подошла к концу кампания 1915 года. И фронта застыли, начав ударно окапываться.

В оригинальной истории это произошло из-за того, что всем сторонам конфликта удалось поставить «под ружье» слишком много солдат. Что создало непреодолимые трудности в наступлении. В текущей ситуации все стороны конфликта настолько истощились из-за чудовищных потерь в живой силе и материальной части во время кампаний 1914 и 1915 годов, что им хватало теперь даже той шаткой обороны, которую могли выставить против них.

Все прекрасно понимали сложность обстановки. Поэтому начали компенсировать недостаток войск фортификационными работами. И буквально за несколько месяцев полевые укрепления протянулись практически сплошными линиями по всей зоне соприкосновения сторон. Да еще в два-три эшелона. Чтобы просто так прорвать не получилось бы.

И это положение оказалось в новинку для всех. Как, собственно, и в оригинальной истории, осенью 1914 года. Развитие материальных средств породил тяжелый, системный кризис в военном искусстве. Когда по-старому воевать уже не получалось, а как воевать по-новому еще не придумали.

Конечно, всегда можно уповать на новые технические средства. Но те же танки, хоть и помогали в годы Первой Мировой, но кардинально ситуации не решали, оставаясь лишь средством усиления. Да и во Вторую Мировую войну основу войск составляла пехота. Много пехоты. Очень много пехоты. Которая и воевала, научившись вскрывать глубоко эшелонированную оборону противника. Но до этого было еще далеко.

Первые подвижки в этом вопросе удалось добиться только после четырех лет крайне кровопролитной позиционной войны. Когда на в сражениях в перегной перерабатывались сотни тысяч людей за какие-то несколько дней. Однако до 1930-х и даже это не сильно помогало. Потому что опыт нужно было обобщить, обдумать и найти новые тактические решения. Что и было сделано Германским генштабом к началу 30-х. Германский штаб же образца 1916 года что оригинальный, что получившийся в текущих реалиях тупо не понимал, к чему готовиться и от как защищаться от «неведомой фигни», не известной им от слова вообще. Потому что, его понимание наступления принципиально никак не изменилось со времен той же Франко-прусской войны 1870-1871 годов…

Совокупность факторов привела к тому, что 14 мая 1916 года на участке Северного фронта у Штормграда германская армия оказалась в положении РККА лета 1941-ого.