Полковник Империи

– Отец прогорел. Кредиторы свели его в могилу. Мать недолго прожила без него. После смерти отца нас обобрали до нитки, вышвырнув на улицу, это ее и добило. Остатки накоплений я отдал сестре в приданное, чтобы замуж вышла. Сам же занялся более земными делами. Иной раз тянуло в торговлю, но я держался. Не хотел своим детям своей судьбы.

– Ясно, – кивнул Пауль, принимая объяснение. – Так что вы делали в помещении?

– Выполнял функции официанта. Команды мне отдавали на немецком. Звания я простого, что не вызывало подозрений. Вида, что понимал их, не подавал.

– А он что делал?

– Тоже самое. Только я был при господах офицерах весь вечер, а он приносил и уносил подносы.

– Понятно, – кивнул Смекер внимательно глядя в глаза этому уже немолодому человеку и пытаясь найти там намек на лукавство. Так беседа и потекла…

Пауль держался неплохо, хоть новые детали повергли бы в шок любого. Он ведь уже добрые полгода как был вовлечен в команду, ведущую расследование деятельности этого странного русского. И был хорошо осведомлен об «успехах» разведки.

«Шведские журналисты», попытавшиеся найти материалы о прошлом Меншикова уперлись в зияющую пустоту. Конечно, кое-что нашлось. Но эти слова и свидетельства не выдерживали никакой, даже самой ненавязчивой проверки. То есть, обычной болтовней и ложью. Больше полугода работы «журналистов» привели ровным счетом ни к чему. Все выглядело так, словно Максим «вылупился» сразу там на поле боя… сразу взрослым, пьяным и в мундире. Бред. Полный бред.

Какие-то детали удалось найти, но все они касались жизни Меншикова после появления там в Восточной Пруссии. Он выглядел удивительно противоестественно и неуместно. Словно чужак, пытавшийся вписать в инородную окружающую реальность.

Он хорошо знал немецкий язык. Но откуда? Кто его учил? Прекрасно владел английским. Еще интереснее. Но со странным акцентом. Да и русский язык его резал слух собеседников, включая массу непривычных слов и необычный выговор… мелодику… темп… манеру разговора. Уверенную, какая бывает только у человека, привыкшего командовать. Однако не похожую ни на что привычное. Офицеры говорили иначе. Купцы тоже. Уголовники – тем более. Общее впечатление было таким, словно Максим свалился с другой планеты.

Над этим вопросом работали не только «шведские журналисты» в России. Нет. По официальной легенде он воевал на полях Второй Балканской войны. И разведка не стала игнорировать это направление. Как и легенду. Однако ничего не удалось выяснить.

Точнее описание личности вероятного бастарда Ивана Меншикова дала совсем не тот результат, который ожидался в Генеральном штабе Германии. В устное описание внешности и характера Максим никак не желал укладываться. Это был настолько другой человек, что и не пересказать. Ни видом своим, ни манерами, ни привычками, ни знаниями оригинальный бастард на того героя, что творил невероятное на полях этой войны не походил. Совершенно.

Но как так-то?!

У рабочей группы Генерального штаба просто мозги вскипали от попытки увязать все полученные сведения. Получался какой-то безумный, абсурдный ребус. Сейчас же, слушая рассказ этого человека, Пауль с огромным трудом сдерживал эмоции. Потому что ему было страшно… жутко… Его собеседник говорил бред и чушь, в представлении окружающих. Вон как сдержанно улыбаются сотрудники криминальной полиции и офицеры комендатуры, что пришли полюбопытствовать. Даже ему пришлось пошутить для вида, усомнившись в словах собеседника для публики. Чтобы не потерять лицо.

– Альвы… эльфы… – медленно произнес Пауль. – Кто это? Те маленькие существа с крылышками из сказок? Или может быть забавные крошки, сопровождающие Санта-Клауса?

– Хер майор, вы позволите? – Произнес мужчина совершенно удивительного вида. Этакий антагонист Смекера. Его очки в роговой оправе, казалось, были надеты несколько набекрень, хотя, как это можно сделать Пауль не понимал. Сальные волосы были так мастерски причесаны, что вызывали желание обрить бедолагу, дабы он больше с ними не мучился. А мундир… это была песня. Мужчина этот был далек от худобы и форма, пошитая из не по уставу дорогой ткани, выдавала в нем достаток. Однако она сидела на нем ТАК, что у Пауля чуть глаза не стали кровоточить. Эта «рогожка» умудрялась местами на нем висеть мешком, а кое-где и идти «воблипочку», сдавливая телеса так, словно была на размер меньше необходимой. Но кто так ее пошил – не ясно. Хотя если приглядеться, то оказывалось, что дело было не в форме, а самом человеке, который был не в состоянии носить ее правильно. Да и растолстел несколько с момента ее пошива…

– Кто вы? Представьтесь? – С трудом сдержав прущее из него раздражение, поинтересовался Смекер.

– Шульц, Герман Шульц. Старший канцелярист при комендатуре. Был призван в марте 1915 года. По состоянию здоровья признан годным только к прохождению службы во вспомогательных тыловых частях. До призыва преподавал средневековую литературу в Мюнхенском университете.

– Ясно. Что вы хотели сказать?